Правда, старик Зейтланд собирался тут покопаться.— Он недавно умер в Лондоне.— Знаю. А что касается француза…— Вы имеете в виду Лафлера?— Кого же еще? Он ведь, помнится, умер году в 1908-м или 1909-м, верно? — Форестер остановился перед дверью хижины. — Но я не помню… кажется, поговаривали, будто он исчез…Я напряг память. В свое время мне доводилось что-то слышать об этой истории, но дело было давно, и я уже почти ничего не помнил.— Да, — наконец медленно проговорил я, — помнится, была там какая-то странная история. Но стоит ли об этом вспоминать, Форестер? Странного у нас теперь и тут хватает. Признаться, со мной никогда раньше не случалось ничего подобного.— Со мной тоже, откровенно говоря. Вплоть до этого поразительного открытия сегодня вечером. Как вы думаете, кому могло понадобиться его похищать? А в свете того, что случилось, история выглядит еще более таинственной.— Надо рассказать Веймауту.Мы вошли в хижину. Суперинтендант все еще сидел там, где я его оставил, по-прежнему задумчиво сдвинув брови. Доктор Петри неторопливо вышагивал взад-вперед. Едва мы показались в дверях, Веймаут поднял на Форестера свои детские голубые глаза.— Ну как, поймали собаку?— Нет, — ответил Форестер, пристально глядя на него. — А вы уверены, что это была собака?— Уверен, что нет, — покачал головой Веймаут. — За лагерем следят. Что-нибудь случилось такое, ради чего стоило бы подавать сигнал?— Да, — вмешался я. — Вернулся Али Махмуд… и Райма Бартон с ним.— А! — пробормотал Веймаут. — Рад слышать.— Мы с Гревиллем подумали, что… — начал Форестер.— Минутку! — подняв руку, остановил его Веймаут. — Этак мы совсем запутаемся. Я с радостью приму вашу помощь, Форестер, но расследовать дело предоставьте мне самому. Я уже знаю, что здесь происходило до отъезда мистера Гревилля: теперь расскажите мне, что случилось после.— Это несложно. — улыбнулся химик. — Все, что нам могло понадобиться, мы отсюда, естественно убрали, поэтому заходить в дом ни у кого надобности не было. В здешнем климате все, что связано со смертью, приходится делать быстро.Суперинтендант понимающе кивнул.— Гревилль убедил меня, что беспокоиться не о чем, поскольку о смерти шефа никто, кроме Али, не знает.— Вы уверены? А как насчет рабочих?— К тому времени они уехали в Курну. В лагере никого не было. Тело шефа мы переносили уже в темноте — верно, Гревилль? — а на следующее утро я объявил, что он уехал с Гревиллем в Луксор, а потом поедет в Каир. Все работы я, конечно, остановил.— Да, я понимаю.— Сегодня вечером, когда опустились сумерки… точнее, это было уже вчера… я подумал, что было бы разумным… э-э-э… проверить тело.— Справедливо.— Открыл дверь, все обыскал, и… хижина была точно такой, как вы сейчас видите.— А где одеяло?— Исчезло вместе с телом.— Вы уверены, что дверь была заперта?— Абсолютно. Я ведь ее отпирал.— Окно?— Как видите, закрывается изнутри.— Спасибо, — спокойно произнес Веймаут.Он перевел глаза на доктора Петри, и на какое-то время в хижине воцарилось молчание. Я чувствовал, что между этими двумя людьми установилась мысленная связь, основанная на знании чего-то такого, что мы с Форестером разделить с ними не могли.Тишину нарушил доктор Петри.— Удивительно похоже на его работу.Я нервно подумал, что сейчас, пожалуй, самое время собрать воедино все нам известное. И совсем уже собрался об этом заявить, когда заговорил Веймаут:— Был ли кто-нибудь, кто посещал лагерь постоянно?— Нет, — покачал головой Форестер. — Шеф никому не разрешал даже близко подходить к раскопкам. — Он пристально посмотрел в мою сторону и добавил: — Кроме мадам Ингомар. Но об этой леди Гревилль может рассказать вам больше меня.— Это еще почему? — разозлился я.— Очевидно, потому, что он так думает, — непреклонно остановил меня Веймаут. — Сейчас не время выяснять личные отношения, джентльмены. Вы присутствуете на официальном расследовании.— Прошу прощения, — извинился химик. — Мое замечание в самом деле было неуместно. Дело в том, мистер Веймаут, что ни Гревилль, ни я об этой мадам Ингомар толком так ничего и не знаем. Казалось, что общество Гревилля она предпочитала, и мы, бывало, подтрунивали над ним по этому поводу…Я ошеломленно посмотрел на него. Мне, признаться, до сих пор такая мысль в голову не приходила. Неужели я был настолько слеп? И неужели Райма увидела то, чего не заметил я?— Кто эта женщина?Напряжение, прозвучавшее в голосе суперинтенданта, вернуло меня к действительности.— Именно этот вопрос я частенько задавал Гревиллю, — сухо рассмеялся Форестер. — но, если всерьез, на него вряд ли кто из нас сможет ответить. Кроме шефа.— А, понимаю. Она дружила с сэром Лайонелом?Я кивнул. Веймаут пристально взглянул на меня.— Какой она национальности?Я озадаченно покрутил головой.— Я всегда считал ее венгеркой, — заявил химик. — Просто из-за имени. А Гревилль называл ее японкой.— Японкой?! — доктор Петри буквально выкрикнул это слово. — Почему японкой?— Ну-у, — протянул Форестер, — отчасти, конечно, в шутку. Но глаза у нее и правда были слегка раскосыми.Веймаут обменялся с доктором быстрым взглядом и поднялся.— Привлекательная женщина? Молодая? — отрывисто спросил он.— Без сомнения, — кивнул я. — Очаровательная, образованная и, по всей видимости, весьма состоятельная.— Волосы темные?— Очень.— Глаза?— Зеленые, — вздохнул Форестер. — Как нефрит.Петри с Веймаутом снова быстро переглянулись.— Высокая? — поинтересовался доктор.— Да, весьма высокая.— Давний друг сэра Лайонела?— Нам дали понять, что она была вдовой какого-то доктора Ингомара, которого шеф хорошо знал, — пояснил химик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62