— спросил Пафнутьев. — Выпишется, я сам и отвезу.— Ну, как знаешь, — в словах Шумакова прозвучала досада.А Пафнутьев про себя подумал — уж если квартира вскрыта, если там проведен хороший обыск и об этом уже многие знают, даже в центральном здании Генеральной прокуратуры, то почему Шумаков не спросит, не задаст ни единого вопроса, не поинтересуется — что пропало? А потому, ответил себе Пафнутьев, что он все знает, причем знает не понаслышке, не с чужих слов, ему прекрасно известно, что искали, что нашли и чего не нашли.Ушел раздосадованный Шумаков.Пафнутьев вернулся к изучению уголовного дела.Позвонил Халандовский и сказал коротко: «Все в порядке». Это означало, что документы, бумаги, или как там еще назвать содержимое обгорелого портфеля, в немчиновском надежном месте. Пафнутьев, по совету киллера Васи, начал продумывать свою командировку в Челябинск, как снова раздался звонок.— Павел Николаевич? Здравствуйте! Это я, Морозова. Вы меня помните?— Морозова?— Вы у меня заказывали визитки. А потом внимательно осматривали трупы моих сотрудников. Неужели подобное можно забыть?— Подобное не забывается, Ирина Александровна. Я рад, что вы позвонили.— А я рада, что дозвонилась до вас. Приезжайте, Павел Николаевич! Я вас жду.— Вот так сразу? — растерялся Пафнутьев.— Приезжайте, не пожалеете.— Может быть, чуть попозже, Ирина Александровна?— Павел Николаевич... Если думаете, что приглашаю вас на свидание, на чашку чая или рюмку водки... Ошибаетесь. Может быть, когда-нибудь, путь попозже, как вы говорите... Павел Николаевич, я ведь не совсем пустой человек, знаю, чем вы занимаетесь... Я внятно выражаюсь?— Вполне.— И потому говорю открытым текстом — бросайте все, прыгайте в машину и неситесь сломя голову на Зубовский бульвар.— А знаете, Ирина Александровна, я так и сделаю. Что-то мне подсказывает — это будет правильный поступок.— Вам подсказывает не что-то, а кто-то... Это я вам подсказываю.— Несусь! — воскликнул Пафнутьев.— Несутся куры, Павел Николаевич! А вы — мчитесь. — И Морозова первой положила трубку.— Крутая тетенька, — пробормотал Пафнутьев, усаживаясь в машину. — По Садовому кольцу до Зубовского бульвара, — сказал он Андрею. — А там покажу.— Что-нибудь случилось?— Не знаю. Похоже, да. Приедем — разберемся.— Лубовский не возникал?— Поговорили.— За нами «хвост», — сказал Андрей. — Отрываемся?— Помигай им, дескать, видим вас, дескать, знаем о вас, дескать, любим.— В ответ мигают, — сказал Андрей через некоторое время. — Открыто работают. Силу чуют.— Оторваться сможешь?— Попробую.— Оторвись. Чтобы знали, насколько велика их сила, насколько мала.Выждав момент, Андрей вильнул вправо сразу на два ряда, а через сотню метров вообще прижался к правому бордюру и нырнул в переулок. «Жигуленок», который совсем недавно самоуверенно мигал ему, оказался в общем потоке и ничего сделать не смог — пронесся мимо, и только в последний момент Андрей увидел сквозь стекло растерянные лица преследователей.— Слабоваты ребята, — сказал Андрей. — Не тем бы им заниматься.— А чем?— Частным извозом. Для них — в самый раз. И как бы при деле, и в семью доход. Ну кто же едет в крайнем левом при слежке... Ехать надо во втором ряду справа.Морозову Пафнутьев нашел в ее кабинете. Трупы увезли, кровь смыли, пробитые пулями дыры в мебели кое-как заделали, но сидела Морозова так, будто все это еще было нетронутым, казалось, до сих пор лежали, изрешеченные пулями, ее помощники, до сих пор пол был залит кровью и громыхали в коридоре шаги людей, чужих и равнодушных.— Разрешите? — Пафнутьев несмело просунул голову из коридора в кабинет.Морозова, не отвечая, быстро поднялась, подошла к двери, почти втащила Пафнутьева в кабинет и приникла к его груди, положив руки на плечи. Пафнутьев постоял некоторое время в неподвижности, осторожно погладил женщину по спине, не решаясь отстранить, подвел к директорскому креслу и усадил на мягкое сиденье.— Простите, — сказала она, приложив белый платок к глазам. — Столько всего за последнее время, что я немного поплыла. Вам не кажется?— Может быть, самую малость, — предположил Пафнутьев.— Значит, все-таки есть, — горестно заключила Морозова и, убрав платок от лица, посмотрела на Пафнутьева почти веселыми глазами. Заплаканными, мокрыми, но веселыми.— Рад вас видеть в добром здравии. — Это все, что смог произнести Пафнутьев в эти минуты.— Я тоже. И поверьте, Павел Николаевич, наш обмен любезностями — это не пустые слова.— Догадываюсь.— Мы с вами в одной лодке.Пафнутьев озадаченно склонил голову к плечу, пытаясь понять значение этих слов.— Возможно, — проговорил он неуверенно.— Не надо! — Морозова досадливо махнула рукой, как бы отметая ненужную любезность гостя. — Мы можем говорить более откровенно. Хотите?— Хочу.— Готовы?— Я вообще-то всегда готов, еще с пионерских времен.— Не надо! — Морозова опять сделала отбрасывающий жест, но на этот раз она отметала не вежливые пафнутьевские слова, а слова пустые и ненужные. — У меня в Генеральной прокуратуре есть добрые знакомые.— Это хорошо, — оценил Пафнутьев.— Они появились недавно, с год назад. Мы славно сотрудничали. Хотели изобличить Лубовского в убийстве моего мужа.Следователь, который пытался это сделать... Исчез. Вам это известно?— Теперь, когда отдельные картинки в моем сознании соединились в одно изображение, могу сказать — да, мне это известно.— Год назад я частенько бывала в прокуратуре... По вызову следователя. Хотя исчез он сам, но знакомства остались. Эти люди сказали мне о характере вашей работы.— И правильно сделали, — кивнул Пафнутьев.— В каком смысле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88