Я шагнул к ней.
— Может, все-таки позволите мне помочь?
Хотя вопрос мой предназначался Мейдин, ответила Джинни Сью.
— Ой, да Боже ты мой! Слушайте, Хаскелл, мы, женщины, вовсе не такие беспомощные слабачки, как вы, мужики, думаете. Мы прекрасно со всем справляемся без вашей жалкой помощи…
Я бы ей, может, и поверил, если бы не Мейдин.
— Буду очень рада, если вы мне поможете, Хаскелл. Большое спасибо, — и уронила коробку мне в руки.
О Господи. Она не только на вид была тяжелая, эта коробища, но и на вес. Как будто её наполнили булыжниками. Или галькой. Я с трудом зашагал к дому, а Мейдин трусила рядом. По дороге я подумал, что не мешало бы мне заняться спортом и набрать форму. Занеся чертову картонку в дом, я вывалил язык на плечо и дышал, как загнанный пес. Знай я, что она такая тяжеленная, даже не подумал бы предлагать помощь. Однако, этот небольшой маневр помог мне проникнуть внутрь. Кроме того, если Мейдин и вправду беременна, как утверждал Нолан, то ей не стоит таскать булыжники. Сделав пару шагов в прихожую, я уронил коробку на пол.
Зайдя за нами следом, Джинни Сью гадко ухмыльнулась и сказала, как бы между прочим:
— О, Хаскелл, эту — наверх.
Я сделал вид, что не расслышал, и обратился к Мейдин:
— Разве можно поднимать такие тяжести в вашем положении?
Мейдин нахмурилась.
— В каком таком положении? Что вы имеете в виду? Я никогда в жизни не чувствовала себя лучше, — она упрямо тряхнула кудрями. — Я, чтоб вы знали, каждый день занимаюсь аэробикой по видеокассете. По полчаса каждый божий день…
— Мейдин, я имею в виду ваше положение.
Кажется, прозвучало это довольно ханжески. Но в Пиджин-Форке вообще все по-другому, не как везде. Новшества доходят сюда намного медленнее, после того, как приживутся в остальной части Америки. В здешних местах до сих пор, например, находятся люди, убежденные, что неприлично говорить при мужчинах о том, что ты ждешь ребенка. Наверное, Пиджин-Форк — последнее место в стране, где можно услышать, как люди шепчутся о том, что кто-то «ждет чего-то интересненького» или «ходит с булочкой в печке». Я и сам, не отдавая себе отчета, понизил голос, говоря о «положении».
Может, я слишком сильно его понизил. Мейдин непонимающе мигнула и склонила голову к плечу, чем до ужаса напомнила мне Рипа.
Я попытался ещё разок.
— Нолан сказал, что можно заказывать поздравления.
Мейдин ещё немного помигала.
— А по какому, собственно, поводу?
Ну все, сдаюсь. Скажу в лоб.
— По поводу ребенка.
У Мейдин был все такой же непонимающий взгляд. Пришлось повторить.
— Ребенка, ну ребенка же!
На последнем «ребенке» голос мой прозвучал даже громче обычного. И тут откуда ни возьмись влетел в прихожую Пупсик собственной персоной, озираясь маленькими блестящими глазками, как будто ему показалось, что его позвали.
Мейдин подхватила его на руки и забормотала любовно:
— А вот и мой писючий ребеночек. Мой писючий Пупсенок-мупсенок. Мой писюнчик дорогой!
Нет, серьезно. Именно так она и сказала. Я понимаю, трудно поверить, чтобы взрослая женщина в присутствии чужих людей такое говорила, но я вам передал все дословно.
— Мейдин, — строго и громко сказал я. — Нолан сказал мне, что вы беременны!
У неё перехватило дыхание. Взглянув сначала на меня, потом на Пупсика, и затем на Джинни Сью, она заголосила:
— Черт бы его подрал! Просто не верится! Я же просила Дуайта не говорить ни одной живой душе! И он пообещал — перекрестился и поклялся, что умрет, если проболтается.
Я чуть не поперхнулся. Очевидно, до неё не дошел смысл сказанного. Реакция Джинни Сью была предсказуема.
— Вот тебе и мужики. Верь им после этого.
Но я, не обращая внимание на приветливую сестрицу, снова спросил Мейдин:
— Так вы в положении?
Она меня как будто не слышала. Не отрывая от Джинни Сью округлившихся глаз, она пробормотала:
— И что же, теперь этот кретинский болван Нолан будет шататься по городу и трепаться направо-налево, что я с брюхом? Ну что ты будешь с ним делать?
Джинни Сью пожала плечиками.
Мейдин зашагала по холлу, голова Пупсика подскакивала в такт её разъяренным шагам. Она на ходу возмущалась:
— Если этот чертов идиот будет болтать об этом с каждым встречным-поперечным, его орешки пришлют ему по почте в картонной коробке, уж это я обещаю!
Кажется, я это уже где-то слышал. Наверное, Мейдин так же нежно привязана к этой симпатичной присказке, как Нолан — к своему «упсу».
— Да этот придурок пожалеет у меня, что вообще разговаривать выучился!
Я не проронил ни слова. Зато многое успел подумать. Во-первых, о том, что идея Люси Белл о любовной связи растаяла как дым у меня на глазах. Ведь не будет женщина называть идиотом мужчину, которого любит. Эта мысль поразила меня, как гром среди ясного неба. Ведь именно это и было последним словом Имоджин, прежде чем она вышла из моего кабинета. Я пристально вгляделся в лицо Мейдин, и тут меня посетила ещё одна убойная мысль. Не могла ли она так расстроиться оттого, что этот ребенок — вовсе не от Дуайта?
Мейдин разволновалась не на шутку. Кстати, тоже не рекомендуется беременным.
— Послушайте, — сказал я, — все равно все узнают, когда вы начнете округляться, так какая разница…
— Не собираюсь я округляться, вы, тупица! — завопила Мейдин.
Я так и остался стоять с открытым ртом. Нет, сегодня все как сговорились обзывать меня по-всячески.
— Это как это — не собираетесь округляться? — ошарашено спросил я. Неужто она задумала избавиться от ребенка, раз Дуайт погиб?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57