Помимо гражданской войны и войны с европейскими армиями, Манон вела свою собственную войну с Неподкупным… ТРУАНЬ ДЕ МЕРИКУР ФОРМИРУЕТ БАТАЛЬОНЫ АМАЗОНОК У них были пики, но не было сердца. Поль ЛЕКУР Пока вдохновительница жирондистов с тайной радостью подталкивала Францию к ужасному конфликту, другая женщина пыталась возбудить мужчину, ничуть в этом не нуждавшегося.Марат по-прежнему жил в маленькой квартире Симоны Эврар на улице Сент-Оноре. Природная агрессивность молодой женщины проглядывала в статьях журналиста.Долгие месяцы они были счастливы: он придумывал свои кровожадные тексты, а она стряпала обильные рагу. Увы! В конце декабря 1791 года их покой был вновь потревожен.— Париж не надежен, — сказал Марат Симоне. — Я уеду в Англию и буду посылать статьи оттуда.Добравшись до Лондона, Марат почувствовал себя в безопасности и начал писать статьи в невероятно резком тоне, которые его друзья переправляли Симоне Эврар.Она относила их в типографию, и «Друг народа» продолжал внушать парижанам не слишком милосердные по отношению к ближнему идеи…«Нападайте на тех, у кого есть кареты, лакеи, шелковые камзолы, — писал журналист. — Вы можете быть уверены, что это аристократы. Убивайте их! И требовал двести семьдесят три тысячи голов, „чтобы обеспечить французам свободу“…Когда кто-то заметил, что во время этих систематических убийств могут пострадать невинные люди, он ответил, с беззастенчивостью, странной для «Друга народа»: «Не важно, если из ста убитых десять окажутся патриотами! Это не такой уж и большой процент…»Чтобы быть уверенным, что его советам следуют, Марат требовал от «народных судей» изготовления «в огромных количествах надежных ножей с коротким, хорошо наточенным лезвием», чтобы граждане могли доказать свой патриотизм, убивая каждого подозрительного.Очень неосторожное предложение с его стороны, нужно это признать… * * * К счастью, через несколько недель у Марата кончились деньги, и «Друг народа» перестал выходить. В начале марта он вернулся в Париж, чтобы попытаться достать денег. Никто не осмеливался сотрудничать с ним в его кровавом деле — даже деньгами, — и Симона Эврар в порыве любовного и патриотического благородства отдала ему все свои сбережения.Послушаем, что пишет об этом биограф Марата Шевремон: «Вот факты: Марат, тайно вернувшийся во Францию и укрывшийся в доме № 243 по улице Сент-Оноре у сестер Эврар, писал письма Робеспьеру и Шабо, в которых просил уговорить патриотические общества возобновить выпуск „Друга народа“, как это решил Клуб кордельеров. Не желая злоупотреблять гостеприимством приютившей его семьи Эврар, Марат спрятался у Жака Ру. Проходят дни, потом недели, но выпуск газеты так и не возобновлен, несмотря на добрую волю патриотических обществ. Симона поняла: мало обычной преданности, нужна преданность абсолютная, чтобы защитник народа смог выполнять свою важнейшую работу. Ну что же, — сказала она себе, — я разделю его лишения, буду страдать вместе с ним, подвергаться тем же опасностям, помогу пережить презрение, которым обливают его враги. Симона возвращает несчастного изгнанника, предоставляет ему надежное убежище, заставляет принять оставшиеся у нее деньги и, забыв обо всех предрассудках, посвящает своему другу, защитнику народа, отдых, репутацию и даже жизнь».Так, после четырехмесячного перерыва благодаря стараниям Симоны Эврар 12 апреля вышел очередной номер «Друга народа», и парижан снова стали ежедневно подстрекать к убийствам. Очаровательная подруга Марата не только не сдерживала его, напротив она жаждала крови так же, как он, вдохновляя его на все более жестокие призывы.Именно эти безрассудные писания и привели к страшным сентябрьским погромам…Весной 1792 года Людовик XVI, просивший иностранные державы отвести войска от границ Франции, получил обескураживший его отказ.Разочарованный король последовал совету Бриссотена и 20 апреля торжественно объявил войну императору Австрии.Госпожа Ролан ликовала, а Теруань де Мерикур впала в транс, увидев возможность реализовать свои великие замыслы. Она металась между предместьем Сент-Оноре и Тюильри, Клубом кордельеров и Шайо, организуя эскадрон амазонок, которые должны были сражаться за свободу бок о бок с мужчинами…Множество восторженных женщин явились под команду прекрасной воительницы, которая вскоре представила ходатайство в Законодательное собрание. Оно гласило:
«Господа, Мы надеемся получить, опираясь на закон и справедливость: 1. Разрешение вооружиться пиками, пистолетами, саблями и даже ружьями для тех, кто будет в состоянии с ними справиться. Мы обязуемся исполнять все полицейские предписания. 2. Разрешение собираться по праздникам и воскресеньям на поле Федерации или в других подходящих местах, чтобы упражняться, в обращении с вышеперечисленным оружием» Примеру Теруань немедленно последовали две другие неуравновешенные особы — Роза Лакомб и Олимпия де Гуж, организовавшие клубы гражданок. Эти роялистки создали женский контрреволюционный клуб, утверждая, причем совершенно серьезно, что «корсет может укрепить благородную душу»! Многие теологи наверняка благодарили их за эту идею; им не приходило в голову искать душу там!

.
Депутаты были восхищены, что могут потрафить Теруань, и немедленно дали разрешение. Пламенная люксембуржка немедленно вручила знамя женщинам из Сент-Антуанского предместья. Она не смогла сдержать красноречия и говорила целый час. Вот отрывок ее феминистского выступления:«Француженки, будем достойны своей судьбы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94