Похоже, тот забыл, что обещал вернуть долг в самое короткое время, и, умирая, оставил все старшему сыну, Алейну, который и был причиной финансовых затруднений отца.
К этому времени Вашел уже понял, насколько плохи их дела и какая разразится трагедия, если он не получит помощи от короля и не выплатит жалованья рыцарям. Как и он, они вернулись в Англию и узнали, что многие аристократы отказывают им в титулах, якобы из опасения, что казна королевства разорится. И все же, видя, что другие купаются в богатстве и роскоши, Вашел невольно проникался неприязнью к сильным мира сего. Элспет была для него всем, особенно потому, что первая супруга была женщиной не слишком приятной и умерла родами, проклиная его имя. И теперь он опасался, что, впав в бедность, потеряет любовь и уважение Элспет. Но наконец сегодня вечером он будет вознагражден королем за все годы изнурительной службы.
К изумлению Абриэль, она узнала шотландца среди людей, беседовавших и смеявшихся с королем за почетным высоким столом. Пока они ожидали прихода слуги с чашей душистой воды для омовения рук, Корделия подтолкнула ее:
– Да, на такого мужчину приятно посмотреть.
Абриэль поспешно отвела глаза от высокого стола, чувствуя, как по щекам ползет краска.
– Король слишком стар для меня, чтобы…
Но Корделия только рассмеялась и лукаво прошептала:
– Меня, дорогая Абриэль не одурачишь. Ты не единственная, кто смотрит на этого красивого шотландца, ибо все женщины знают, что зовут его Рейвен Сиберн и что он эмиссар его величества, короля Давида Шотландского, посол своей страны при нормандском дворе!
– За высоким столом сидит шотландец? – с невинным видом осведомилась Абриэль и едва заметно улыбнулась, когда Корделия закатила глаза и прикрыла ладонью рот, чтобы не расхохотаться во все горло. – Корделия, если и есть на свете человек, о котором не стоит думать, так это он. Пусть король Генрих женится на сестре короля Давида, и между нашими странами воцарится мир, мы с тобой прекрасно знаем, какую глубокую неприязнь питают к шотландцам наши соотечественники на севере. В приграничных землях творятся ужасные дела, и нам с тобой известно, что подобные вещи так легко не забываются.
Корделия склонила голову и весело блеснула глазами.
– По-моему, ты не права, Абриэль. Неужели нельзя просто смотреть на мужчину, забывая при этом, кто он и откуда? Разве приятный шотландский выговор и мужская улыбка не достаточное дополнение к теплому летнему вечеру?
Абриэль вздохнула, отказываясь реагировать на шутки подруги, но чувство неловкости не проходило. Неужели сегодняшнее празднество будет омрачено спорами гордых мужчин? Она успела заметить немало неприязненных взглядов, направленных в сторону шотландца.
– Корделия, я не представляю, чтобы кто-то забавлялся, слыша о столь серьезных вещах, – тихо, чтобы не слышали родители, упрекнула подругу Абриэль. – Я смотреть на него не могу без того, чтобы не почувствовать себя предательницей! С меня достаточно распрей между саксами и норманнами. Не хватало еще выйти замуж за того, кто станет источником новых неприятностей в этой стране!
– А разве я что-то сказала о браке? – спросила Корделия. Абриэль нахмурилась, но тут же невольно рассмеялась:
– Нет, по правде говоря, ни единого слова. И это доказывает, что я слишком погружена в свои заботы. Сегодняшний вечер предназначен для развлечений.
– Вот и развлекайся, Абриэль! – тихо ответила Корделия, коснувшись руки подруги. – Ты вполне это заслужила.
Тут слуги начали разносить угощения. Женщины поражение смотрели на фаршированных павлинов, лежавших на огромных блюдах и удивительно походивших на живых птиц. Каждое кушанье было настолько искусно приготовлено, что девушки больше ели, чем говорили, и Абриэль чувствовала, как с каждой минутой в ней растет тревога. Никто не знал, что произойдет дальше, и впервые после смерти Уэлдона она чувствовала, что жизнь полна возможностей.
Девушка глянула на мать и отчима, увидела отражение собственной надежды в любящих взглядах, которыми они обменивались. Если норманны и саксы могли бы примириться, точно так же как эти двое, значит, и у нее появится надежда на счастье.
Как ни удивительно, до нее доносились обрывки беседы за высоким столом, и Корделия снова подтолкнула ее, когда кто-то из аристократов спросил Рейвена Сиберна, откуда у него такое имя.
Глубокие, низкие ноты голоса шотландца вызвали нервный озноб, волной прокатившийся по спине девушки. Она понимала, что неприлично подслушивать чужие разговоры, но он говорил так громко, что окружающие невольно слышали каждое слово.
– Когда мать ждала меня, она проснулась посреди ночи от стука в окно. Стук упорно продолжался, пока она наконец не встала с постели и не открыла ставни. В окно смело влетел ворон и склонил голову набок.
«Святые небеса, – прошептала она, – ты ведешь себя так, будто имеешь право быть здесь».
Выслушав ее, птица вылетела из окна и минуту спустя вернулась с крохотной веточкой, которую сорвала с розового куста матери. Учитывая, что отец в ту ночь не приехал домой, она испугалась, что лошадь сбросила мужа или, не дай Бог, на него напали разбойники. Она заставила слугу запрячь коня в повозку и везти ее по дорожке, которую обычно выбирал мой отец для возвращения домой. Ворон летел впереди. И к удивлению матери, привел ее прямо к отцу, который как раз пересекал реку, когда мост провалился и жеребец упал в ледяную воду, где застрял между двумя скалами. Отец едва не замерз на сильном ветру, но наш слуга освободил его и принялся растирать ноги. Поэтому матушка всю оставшуюся жизнь была благодарна семейству воронов и даже назвала меня в честь одного из них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95