И вдруг она поняла, что должна сделать.
– Я завтра еду на прогулку с мистером Пертуи, – сказала она. Роб вздрогнул, и она поспешно добавила: – возможно, мне удастся разузнать что-нибудь. Вы позволите мне помочь вам?
– Вы не должны об этом думать. Если он поймет, что мы с вами… скажем, близкие друзья, то вам будет только хуже. И он, естественно, ничего вам не скажет.
Бетс выдернула руку и остановилась. Она повернулась к нему. Во всей ее позе была решимость. Ее карие глаза смотрели на него в упор.
– Весь свет прекрасно знает, что у меня нет «близких друзей» противоположного пола. Те немногие, которые за мной ухаживали, не устраивали меня. Я говорю вам правду. Мне неприятно в этом признаваться, но я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Если мне не удастся убедить мистера Пертуи, что вы – очередной кандидат на отставку, то, клянусь, я с радостью покину свет и стану нянькой детей своего сводного брата.
На лице Роба было полное изумление. Он тихо спросил:
– Правда?
– Правда что?
– Что я – очередной кандидат на отставку.
Бетс покраснела.
– Не совсем, – сказала она.
– Очень хорошо, – вздохнул Роб. – Я думаю, мне следует вам довериться и позволить вам поехать на прогулку с Джорджем. Обещайте, что будете осторожны.
Бетс кивнула и оглянулась. Коляски нигде не было.
– Не лучше ли нам вернуться к вашей коляске? – спросила она. – Уже темнеет.
– Конечно. Идемте. – По дороге обратно Роб вспомнил о бале у леди Доналдсон на следующей неделе. Бетс сказала, что она будет там. Он предложил сопровождать ее с матерью, и девушка приняла его предложение.
– Я надеюсь, мы с вами еще увидимся до бала, – сказал Роб. – Ведь он будет только через неделю!
– Но если нас будут слишком часто видеть вместе, ваш кузен узнает об этом и не поверит, что… что…
– Что я очередной кандидат на отставку, – закончил он за нее и рассмеялся. – Возможно, вы и правы. Если я хочу разобраться в том, что же на самом деле произошло в «Олмеке», то у меня будет много дел и мне нужно вести себя осторожно хотя бы несколько дней. Если мы не встретимся с вами через несколько дней, тогда я буду ждать нашей встречи у Доналдсонов.
Когда они подъехали к Найтсбридж-Терес, Роб согласился зайти на несколько минут. Ему хотелось разузнать, что известно леди Стенбурн.
– Чай будет то что надо, – ответил он хозяйке, когда та предложила ему напитки на выбор. Когда осторожная, полная чувства собственного достоинства, Молли принесла чай, он с удовольствием принялся за печенье. Леди Стенбурн и ее дочь наблюдали, как печенье исчезает одно за другим. Каждая взяла по одному, пока не стало слишком поздно.
– Думаю, вы слышали сказку о том, как ужасно я вел себя на прошлой неделе в «Олмеке», – проговорил Роб без всякой прелюдии, потянувшись за очередным печеньем. – Я не имею ни малейшего понятия о том, что произошло, но я не верю, что сказал миссис Драмонд-Барел то, что мне приписывают. Я едва знаком с этой дамой! Сомневаюсь, что я когда-нибудь говорил ей что-то большее, чем «Добрый вечер!» Вы были там, мэм? – Он посмотрел на леди Стенбурн. – И как вы об этом узнали? Надеюсь, не из четвертых или пятых рук.
Было совершенно очевидно, что леди Стенбурн рада услышать, что Берлингем, возможно, не виноват. Она просияла и поставила на стол свою чашку.
– Нет, меня там не было. Мне об этом рассказала подруга, – ответила она.
– Моя подруга видела… вас… но сказала, что была слишком далеко, чтобы что-нибудь слышать. Она услышала о том, что вы сказали, от своего мужа, который услышал об этом от… Дайте подумать. Кто это был, Бетс?
– Ты мне не говорила, – сказала дочь. – Подумай, мама!
– Я пытаюсь! – растерялась мать. – Ты ведь знаешь, как вертится на языке, а вспомнить не можешь. Я, наверное, старею. Я знаю, что старею! О Боже. О Боже! – она потерла лоб, словно пытаясь заставить свою голову выдать ей нужное имя.
– Старость здесь ни при чем, – подбодрила ее Бетс. – Мы сначала выпьем чаю, и ты, может быть, вспомнишь.
– Я знаю! – сказала она. – Я должна узнать у леди Стафф… моей подруги. Она помнит. Прямо сейчас и спрошу. – Она встала, словно хотела помчаться немедленно.
– О нет, нет, миледи, – остановил ее Роб. – Ваша подруга удивится, почему у вас вдруг проснулся к этому такой интерес. Мне не хочется поднимать из-за этого шум. Может быть, в следующий раз, когда вы ее встретите, вы сможете спросить ее так, между прочим. Да и вы сами сможете вспомнить имя. Если я буду знать имя… Тогда я смогу узнать, кто рассказал ему и кто рассказал тому другому… На расследование уйдет время. – Я понимаю, мой мальчик, – кивнула леди Стенбурн. – Какой стыд. Поверьте, я постараюсь вспомнить!
Когда чайник опустел и на тарелке не осталось ни одного печенья, только несколько крошек, Роб попрощался.
Бетс снился необыкновенно приятный сон: она едет в новом блестящем кабриолете, но ее спутник – граф Берлингем, который ей не уставая говорит, что отказывается быть очередным кандидатом на отставку. Она услышала, что кто-то зовет ее по имени.
– Что-о-о? – сонно спросила она. Она увидела над собой лицо матери, освещенное свечой, которую та держала в руках. – Уже утро?
– Что ты, Бог с тобой! Ты спала? Сейчас только одиннадцать. Я уже собиралась лечь, когда вспомнила! Я вспомнила! – Радостный голос матери громко звучал в ночной тишине Бетс, я все-таки вспомнила!
– Что ты вспомнила? – Бетс поднялась и протерла глаза. Чудесный сон пропал, растаял.
– Это сказала Амалия. Помнишь, я сказала, что она узнала от Руперта, а ты плохо отозвалась о нем. Я не знаю почему Руперт всегда так внимателен к нам обеим.
Бетс окончательно проснулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70