У них нет экипажа. Они обе постоянно занимаются своим садом, но мне кажется, для того, чтобы скрыть, что у них нет садовника.
У них есть один стул в гостиной с разлезающейся обивкой. Так леди Стенбурн всегда старается сама на него сесть, чтобы закрыть сиденье своим платьем. Я могу продолжить.
– Звучит подозрительно, – согласился Том. – Вы еще не начинали обсуждать приданое и брачный контракт?
– Нет, конечно. Я только вчера сделал предложение! Я кое-что еще вспомнил. Они подали чай, как всегда, и я готов поклясться, что заварка уже использовалась. Конечно, эта глупая горничная могла быть виновата, но меня это тоже настораживает…
– Лучше навести справки и как можно скорее, приятель. Как только о вашей помолвке станет известно, ты не сможешь взять свои слова обратно. Тебя просто вываляют в грязи, а репутация у тебя и так неважная, – усмехнулся Том. Сейчас ему казалось вполне уместным пошутить по этому поводу, ведь эпизод с миссис Драмонд-Барел разъяснился. – Здесь я могу тебе помочь – буду говорить везде, что Джордж Пертуи со знался, что оклеветал тебя, если он никому ничего сам так и не скажет.
– Забавно, – Роб с улыбкой разглядывал свой бокал. – Джордж ведь так ни в чем и не признался. Но мы друг друга прекрасно поняли. Мерзавец!
Том встал и зашагал по комнате.
– Да, да, я понимаю, что ты чувствуешь. Но давай, вернемся к леди Элизабет. Ты не можешь ее прямо об этом спросить? Или это неудобно? Тебе нужно что-то срочно предпринять, Роб, иначе будет слишком поздно, и ты просто станешь нищим. Если она бедна, то тебе нужно расстроить помолвку немедленно. Тебе нужно придумать что-то другое. Заняться другой девушкой.
– Но я уже решил, что хочу жениться именно на этой девушке, – сказал Роб. – Вот в чем проблема.
Том перестал ходить по комнате и изумленно посмотрел на друга.
– Ого! Значит, вот как обстоят дела? На что ты, собираешься жить? – Черт его знает. Пожалуйста, плесни мне еще, Том. Нам надо допить хороший коньяк, пока я еще не угодил в долговую яму.
– Ну, это вряд ли. Ты ведь граф и все такое. Перестань. Ты – будущий маркиз. Твой отец владеет огромной частью Дорсета, разве не так? Ты говорил, что он на грани банкротства, но как такое может быть? Такое большое имение должно приносить хоть какой-то доход. Что твой отец делает со своими деньгами? – Том любовно погладил свой ярко-зеленый жилет.
– С какими деньгами? – недоуменно посмотрел на него Роб. – У папы нет ни малейшей способности управлять имением. Они с мамой едва сводят концы с концами. Я потому и решил найти себе богатую жену, чтобы спасти их. Ты все знаешь.
– Лучше бы ты сам занялся имением и подумал, как его можно спасти, разиня, – нахмурившись, проговорил Том. – Ты когда-нибудь что-нибудь для этого сделал? Оно ведь станет твоим, придет время! Ты им так же не интересуешься, как и твой отец.
– Может быть, мне нужно съездить туда самому и посмотреть все на месте. Боюсь, управлять имением это не мое призвание, но все же… Ты свободен? Поедешь со мной?
По мере того, как эта мысль обретала конкретные формы, Роб уже обдумывал, что ему нужно предпринять в первую очередь: написать записку леди Элизабет; миссис Бекет и Билли останутся присматривать за домом и Кэтрин Мурлыкой, пока не будет Джорди. Нет. Джорди останется – всегда лучше, когда в доме есть мужчина – если Том поедет с ним.
– Думаю, я смогу с тобой поехать, – сказал Том. – Когда отправляемся?
– Завтра?
– Как всегда торопишься. Очень хорошо. Тогда мне лучше уйти домой и начать сборы. Как едем?
– Верхом. Как еще? Моя коляска в ремонте. Если хочешь, поедем в твоем экипаже.
– Тогда верхом. Я буду у тебя на рассвете. Может быть, нам прикончить этот бренди, он испортится, пока нас не будет.
Они выпили за успех своей поездки, за приданое леди Элизабет, за здоровье маркиза и маркизы Флит, за Кэтрин Мурлыку, друг за друга. Опустошив графин, Том отправился домой, а Роб – сообщить своим слугам, что уезжает, и написать записку леди Элизабет. Джорди, расстроенный, что его не берут, собрал хозяина в дорогу.
Дорсет встретил их во всем своем весеннем великолепии. Даже Том Хейзлтон, который чувствовал себя за городом неуютно, заметил это. Обычное нетерпение Роба еще больше усилилось, когда он понял, как давно не видел Дорс Корт весной и как соскучился по известковым холмам, усеянным полевыми цветами, и особенно по дому, каменному дому, построенному на века.
Они были в Дорчестере к вечеру. Роб разрывался между желанием закончить путешествие и необходимостью дать лошадям отдохнуть. Его лошадь звали Фортитер. Гнедой жеребец отличался не столько скоростью, сколько особенной выносливостью. (Роб с гордостью объяснял невежам, что по-латыни Фортитер значит «твердый».) Но даже Фортитер устал. Хейзлтон – отличный наездник, но он никогда не ездил верхом на такие расстояния. А останавливались они лишь тогда, когда раз решал нетерпеливый граф. Том потребовал – остановиться на ночлег в гостинице.
– Но мы останавливались прошлой ночью, – возразил Роб. – Осталось совсем немного. Пожалуйста, Том.
Вдруг до Тома дошло, почему Роб хочет ехать дальше.
– Мы остановимся на ближайшем постоялом дворе. Сегодня я плачу, – заявил он. – Я настаиваю. – Он повернул свою лошадь к постоялому двору, очень на вид приличному, в крошечном городке, по которому они проезжали. – Не хочу заставать врасплох твоих родителей так поздно, – объяснил он Робу, спешиваясь и отдавая поводья мальчику-конюху.
Роб сдался и настоял на том, что заплатит за ужин. На следующее утро они отправились в Дорс Корт. Раннее, но уже теплое солнце светило им в спины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70