Наоборот, хотелось плакать.
— Тебе-то какая разница? Это ребенок, которого ты не хотел, помнишь?
— Только потому, что при известии о твоей беременности я не схожу с ума от счастья, не значит, что не приму малыша!
— И я должна растаять от благодарности?
— Я не собираюсь извиняться за свои чувства. Черт возьми, Трейси, ты всегда обвиняла меня в полном отсутствии эмоций, но единственные эмоции, которых ты желаешь от меня, — те, что угодны тебе самой.
Она уже подумала было, что Гарри наконец-то потеряет толику своего знаменитого самообладания, но тут он снова заговорил холодным, бесстрастным тоном, неизменно доводившим ее до белого каления:
— Я и Коннора не хотел, но теперь не представляю себе жизни без него. Логично предположить, что я буду относиться к малышу точно так же.
— Благодарение Господу за логику, — буркнула она, выхватывая купальник из груды на полу.
— Перестань ребячиться. Основная причина твоих истерик в том, что, по твоему мнению, тебе не уделяют достаточно внимания. А одному Богу известно, как ты обожаешь находиться в центре внимания.
— Иди к черту.
— Еще до отъезда из Коннектикута ты знала, что мне придется много работать.
— Но ты забыл упомянуть, что не пропустишь ни одной юбки в Цюрихе.
— Мне не до юбок, — спокойно пояснил Гарри, и преувеличенно терпеливый тон окончательно вывел ее из себя.
— Ты предупредил об этом ту маленькую шлюшку из ресторана?
— Трейси…
— Я вас видела! Вы обжимались в угловой кабинке, и она тебя целовала!
У него хватило наглости раздраженно поморщиться.
— Почему ты не поспешила на помощь, вместо того чтобы оставлять меня с ней. Ты знаешь, я всегда теряюсь, попадая в неловкое положение.
— О да, положение и вправду выглядело неловким, — согласилась Трейси, надевая босоножки.
— Брось, Трейси. Твоя поза театральной королевы давно устарела. Она новый вице-президент «Уорлдбридж», но, к сожалению, слишком много пьет.
— Значит, тебе повезло.
— Перестань выделываться! Сама прекрасно знаешь, что я — последний мужчина на земле, кто вздумал бы завести роман на стороне, но тебе обязательно необходимо разыграть греческую трагедию из слез и соплей пьяной женщины только потому, что чувствуешь себя заброшенной.
«Вот это верно. Я капризничаю из чистой прихоти.»
Почему-то было легче смириться с мыслью о неверности, чем терпеть его опустошающее эмоциональное безразличие, но Трейси, наверное, с самого начала подсознательно понимала, что у него никого нет.
— Правда заключается в том, Гарри, что ты начал замораживать меня своим равнодушием задолго до того, как мы уехали из дома. Правда в том… что ты покончил с нашим браком… покончил со мной.
Ей хотелось, чтобы он возразил, но этого не произошло.
— Это ты бросила меня, и нечего валить с больной головы на здоровую. И куда ты побежала? Прямо к этому плейбою, своему бывшему муженьку.
Отношения Трейси и Рена были единственным уязвимым местом Гарри. Все двенадцать лет он ухитрялся избегать встречи с Реном и исходил злостью, когда Трейси говорила по телефону с бывшим мужем. Это было так не похоже на всегда спокойного, сдержанного Гарри, но Трейси давно уже перестала удивляться.
— Я помчалась к Рену, зная, что смогу на него рассчитывать.
— Да ну? А по-моему, он вовсе не был так уж счастлив тебя видеть.
— Ты и за миллион лет не поймешь, что чувствует Рен Гейдж.
Она явно набирала очки в споре, поэтому он предпочел сменить тему:
— Это ты настаивала, чтобы я принял работу в Цюрихе. И сама захотела ехать со мной.
— Потому что знала, как много это для тебя значит, и не хотела, чтобы мне бросали в лицо, будто я поставила под угрозу твою карьеру, забеременев в пятый раз.
— Когда и что я бросал тебе в лицо?
Никогда. Он мог бы уничтожить ее длинным списком прегрешений, тянувшимся с первых дней их брака, когда она только еще училась любить, но не сделал этого. И пока она не забеременела Коннором, был неизменно с ней терпелив. Трейси отчаянно хотела, чтобы это терпение вернулось вновь. Терпение, поддержка и, главное, та любовь, которую она всегда считала безоговорочной.
— Ты прав, — горько согласилась Трейси. — Это я всегда была злопамятной. Ты само совершенство. Какой стыд, что пришлось довольствоваться такой неподходящей женой!
Она перекинула купальник через плечо, схватила блузон и скрылась в ванной. А когда снова вышла, он уже исчез. Правда, спустившись на кухню проверить, что делают дети, она услышала, как Гарри и Джереми перекликаются в саду, где они играли в мяч. И на минуту позволила себе притвориться, что все в полном порядке.
— Что ты видела?
— Привидение, — в десятый раз повторила Изабел, оглядывая пропотевшую футболку Рена. Темно-синий цвет придавал его глазам особенно зловещий серебристый оттенок. Посмотрев на него немного дольше, чем следовало бы, она принялась убирать тарелки, оставленные Мартой на доске рядом с раковиной. — Настоящее привидение. Как вы можете бегать в такую жару?
— Потому что встаю чересчур поздно, чтобы бегать по росе, и что это за привидение?
— Из тех, что швыряют камешки в мое окно и бегают по оливковой роще, завернувшись в белую простыню. Я ему помахала.
Но Рен даже не улыбнулся.
— Все это зашло чересчур далеко.
— Согласна.
— Прежде чем отправиться на пробежку, я позвонил Анне и сказал, что сегодня мы с тобой уезжаем в Сиену. Значит, скоро все узнают, что дом опустел.
Он одним махом опрокинул стакан свежевыжатого апельсинового сока, который Изабел по глупости оставила без присмотра и направился к лестнице.
— Мне нужно десять минут, чтобы принять душ, и я готов ехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108