Гонора не поняла, от чего он вздрогнул – от поцелуя или от ее благодарности, а может быть, он потерял дар речи сразу и от того и от другого.
– Так ты расскажешь мне про сражение? – снова попросила она.
Каван все колебался, потом, положив их сплетенные руки к себе на колени, начал:
– Страх – это и враг и друг воина в битве. Страх, пронизывающий кровь, дает тебе силы, а в разгар сражения помогает ничего не чувствовать. Ты просто защищаешься и пытаешься уцелеть. Он помогает тебе не слышать воплей умирающих, не чувствовать жуткого запаха смерти и не думать о том, что она, возможно, уже стоит за твоей спиной.
Гонора помалкивала, понимая, что он полностью погрузился в воспоминания. Положив другую руку на их сплетенные, она, подбадривая, слегка сжала их, чтобы напомнить – он здесь, с ней, а не на поле боя. Она знала, что теперь будет со страхом провожать его на битву, потому что муж может не вернуться назад.
Каван прижался лбом к ее лбу и замер так, словно нуждался в этом прикосновении. Затем отвернулся и посмотрел на пустошь.
– Ужаснее всего понимать, ценой чего даются победы. Видеть убитых близких и друзей, слышать крики раненых, которых не можешь спасти…
– Но все равно пытаешься?
– Ты говоришь о моем брате, – тут же отозвался Каван.
– Ради него ты рисковал своей жизнью.
– И потерпел неудачу, – напомнил он.
– И много выстрадал из-за своей попытки.
Каван отвернулся. Но Гонора не сдавалась:
– Варвары наверняка ужасно обращались с тобой. Я видела шрамы у тебя на спине, видела, как тебя терзают кошмары.
Каван резко повернул к ней голову:
– А почему, по-твоему, я так отчаянно хочу отыскать брата? С ним обращаются хуже, чем с животными, и эта мысль непереносима!
– А что произошло, Каван? Что произошло в тот день на поле боя?
Каван потупился. Хочет ли он снова пережить тот день? Разве не переживал он его снова и снова? Так зачем повторять все сначала? И разве сможет она понять?
Он посмотрел на Гонору и увидел в ее фиалковых глазах решимость – и еще что-то. Сострадание, сочувствие – ей не все равно. Его поражало, что она и в самом деле тревожится за него. Может, потому, что ему кажется, будто он этого не заслуживает?
Каван тяжело вздохнул, не зная, как ответить жене.
– Почему ты не хочешь поделиться своей болью?
– А зачем тебе про нее знать? – возразил он.
– Ты мой муж. Я не хочу, чтобы ты терзался понапрасну.
– Может быть, я заслуживаю страданий?
– Ерунда, – твердо произнесла Гонора.
– Ты не можешь этого знать! – вспылил Каван.
– Так докажи мне, что ты должен терзаться.
Он едва не расхохотался. Гонора очень умно загнала его в угол, да так, что он и не догадался. Каван восхищался ею. Она и в самом деле настоящий воин.
И тогда Каван неохотно начал рассказывать ей про то памятное сражение:
– Варвары разбили нас наголову. У них оказалось больше людей, чем мы могли предположить, и с самого начала стало понятно, что они превосходят нас числом. Мы сражались отважно, но резня продолжалась, и я приказал отступать.
Он замолчал и посмотрел куда-то вдаль, видя перед глазами сцену, навсегда врезавшуюся ему в память.
– И когда я приказал последним из своих воинов покинуть поле боя, я услышал крики о помощи. Кричал мой брат. Не раздумывая, я кинулся вперед, прокладывая себе мечом путь и рубя варваров направо и налево, но их было слишком много, и я рухнул недалеко от Ронана. Я протянул к нему руку; он был окровавлен. Я видел страх в его глазах и чувствовал его так же, как и в детстве, когда приходилось выручать Ронана из разных переделок. До тех пор мне это всегда удавалось. – Каван задумался, потом продолжил: – Я потянулся к нему. Решил – если нам суждено погибнуть, мы погибнем вместе. Я не мог позволить ему умереть в одиночестве. Но нас растащили в разные стороны, едва наши пальцы соприкоснулись. – Он закрыл глаза. – Я все еще слышу его крики.
– Ты сделал все, что мог.
– Но недостаточно, – процедил Каван сквозь стиснутые зубы.
– Да как же ты можешь так думать?
Он сердито уставился на Гонору:
– Потому что Ронан не вернулся домой.
– Но ты вернулся?
– Верно.
– И теперь не имеешь права быть здесь, потому что Ронана нет.
– Наконец-то ты поняла, – буркнул он.
– Ты готов был погибнуть, лишь бы спасти его.
– Любой ценой.
– Ты хочешь жить дальше? – спросила вдруг Гонора.
Каван уставился на нее и тряхнул головой.
– Что за чушь ты несешь?
– Если ты погибнешь, то не поможешь брату. А если будешь жить – спасешь его.
Он смотрел по-прежнему сердито.
– Ты учил меня – нельзя дать врагу понять, кто мне дорог, потому что это используют против меня. Ты дал своим врагам понять, что готов пожертвовать собой ради брата, и они использовали это против тебя. Скажи, они мучили тебя рассказами о страданиях твоего брата?
Каван наморщил лоб.
– Варвары все время напоминали мне, что мой брат пострадал из-за меня. Они не давали мне об этом забыть.
– Значит, тебе оставалось только выжить, бежать и отыскать его. И хотя варвары не верили, что ты на это способен, твой брат верил, иначе он не взывал бы к тебе о помощи. Пока Ронан знает, что ты жив, он будет надеяться и бороться.
– Откуда я знаю, что он верит в то, что я жив?
– Если тебе сказали, что твой брат жив, значит, и брат знает про тебя, – убежденно произнесла Гонора. – А это значит, что Ронану известно – ты за ним придешь. И он будет делать все возможное, чтобы выжить, как ты в свое время.
Каван содрогнулся:
– Там невозможно выжить.
– Но ведь тебе удалось?
Каван замолчал, вспоминая свой плен.
– Они вынудили меня жить как скотину. Мне до сих пор кажется, что от меня воняет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84