Они занимались любовью и разговаривали всю ночь напролет, уснув лишь под утро в объятиях друг друга.
И когда Гонора крепко заснула, Каван снова прошептал:
– Я люблю тебя.
Сплетни поползли вскоре после похорон. Сначала Гонора отмахнулась от них, как от полной ерунды, решив, что их породил страх. В конце концов, кто, находясь в здравом уме, может подумать, что Каван убил своего отца? Но слухи расползались, как жуки, пожирающие урожай. Сначала слышались только шепотки, странные догадки и предположения, но очень быстро многие пришли к убеждению, что все это похоже на правду.
В общем, сплетни расходились, как круги по воде, и возмущали Гонору сверх всякой меры. Артэр и Лахлан тоже очень сердились, но сколько бы они втроем ни пытались их прекратить, ничего не помогало.
Шагая с мужем по деревне, Гонора крепко держала его за руку. Недовольные взгляды и шепотки сильно раздражали ее, но она по-прежнему улыбалась, поддерживая мужчину, которого любила.
– Они скоро сами все поймут, – сказала Гонора, когда они вышли из деревни и добрались до вересковых пустошей.
– Мне остается винить только себя.
– Чушь! – рассердилась Гонора. – Ты не сделал ничего плохого.
– Вернувшись домой, я слишком много спорил с отцом.
– Ты перед ним извинился.
– Но не в присутствии клана, а они должны были увидеть, что я уважаю отца, вождя клана, и оказываю ему заслуженные почести. Я этого не сделал и теперь пожинаю плоды. Мой клан меня осуждает.
– Когда мы найдем человека, убившего твоего отца, тем, кто тебя осуждал, будет стыдно, – твердо сказала Гонора.
Каван с достоинством носил плед цветов клана и держался уверенно. Пусть люди и отпускали в его адрес колкие замечания, он отражал их сдержанно и достойно.
– Со временем клан поймет, что я всего лишь хочу служить им, как это делал мой отец – справедливо и мудро.
Гонора остановилась. Резкий зимний ветер жалил ее щеки, от холода она немного дрожала. Или от собственных тревог?
– Но они тебя оскорбляют!
– Я думаю, скорее, кто-то оскорбляет их. Слухи возникли сразу же после смерти отца. Такое впечатление, что кто-то изо всех сил старается посеять раздор среди членов клана.
– Ты прав, – сказала Гонора. – А это значит, что…
– Убийца остался среди нас, – докончил Каван. – Он никуда не ушел, а это приводит меня к мысли, что он еще не закончил свое черное дело.
Гонора содрогнулась, с благодарностью подумав о теплых объятиях мужа. Он медленно обнял ее и притянул к себе. Рядом с ним никто не мог ей навредить, а он любовно подбадривал ее. Каван обладал мужеством и силой прирожденного лидера, и она гордилась тем, что стала его женой, хотя и беспокоилась о его безопасности.
– Мы должны его отыскать, прежде чем он сделает еще какую-нибудь гадость, – сказал Каван.
– Да как мы его найдем, если он прикидывается одним из нас?
– То-то и оно. Он прикидывается, а на самом деле он не один из нас. Его преданность отдана кому-то другому, не клану.
– А кому? – спросила Гонора.
Каван взял ее за руку, и они пошли дальше.
– Это только один из вопросов, требующих ответа, но давай отложим его на потом. Пусть это время будет только для нас с тобой.
– Нет никакого времени для нас с тобой, – выпалила Гонора.
Каван повернул ее к себе лицом и обнял за талию.
– Прошедшие недели оказались для всех нас тяжелым испытанием. Нарушен привычный порядок, каждый час каждого дня наполнен скорбью. Нам пора возвращаться к обычной жизни клана, а начать должны мы с тобой.
– Ты прав, – согласилась Гонора, хотя и неохотно.
Это было трудное для всех время, и клан, конечно же, ждет, когда новый вождь скажет им, что делать дальше. Если он решительно возьмет власть в свои руки и будет вести себя уверенно, члены клана пойдут за ним. Тут ей в голову пришла одна идея.
– Если мы будем едины и сильны, клан последует за нами, а мерзавец…
– Выдаст себя и даже не поймет этого, – улыбнувшись, докончил Каван.
Гонора тоже улыбнулась:
– Он не сумеет внести разлад в клан, как делает это сейчас, потому что все они снова будут довольны и уверены в своем новом лэрде.
Каван чмокнул ее в щеку.
– Ты такая умная! Меня это возбуждает.
– Ни за что бы не сказала… – Гонора почесала в затылке. – Поцелуй? Это был поцелуй? Потому что если да, то я протестую…
Внезапно оказалось, что ее рот запечатан его губами, его язык нырнул глубоко внутрь и дразнил ее, переплетясь с ее собственным языком. Гонора обвила шею мужа руками, даря ему те же неистовые ощущения.
Тут послышалось хихиканье и какой-то писк. Они неохотно, с досадой отлепились друг от друга, нахмурившись, обернулись и увидели маленьких девочек. Те стояли в нескольких футах от них и показывали на супругов пальцами.
– У нас появилась публика, – прошептала Гонора.
– Вот и хорошо. Они непременно расскажут об этом родителям, новая сплетня вытеснит прежнюю, и я не удивлюсь, если в деревне начнут биться об заклад на то, когда у нас родится наследник.
Гонора уже думала об этом, понимала, что это ее долг… но при чем тут долг? Она будет счастлива подарить своему мужу наследника – дитя, рожденное в любви, воспитанное в любви и купающееся в любви. Внезапно мощная волна эмоций захлестнула Гонору, в горле у нее встал ком, а на глаза навернулись слезы.
Она отодвинулась от мужа и отвернулась, не желая, чтобы он увидел ее чрезмерное волнение. Но Каван не дал ей этого сделать. Он подошел сзади, обнял ее за талию и притянул к себе. Гоноре казалось, что она просто тает от счастья.
Она запрокинула голову назад, а когда он положил руки ей на живот, легонько прижала эти сильные, но ласковые руки своими.
– Но ведь ты скажешь мне, если забеременеешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84