А я женщина.— У женщин тоже. Я знаю. Мне один король режиссеров говорил. Ей-богу.— Нет. Вы все шутите, а я серьезно… Вы, Хведоров, не любите кино. Это ужасно.— Не люблю, Кусичка. Уж такой я человек. Бесчувственный. Горбатого, как говорится, могила исправит.— Как это исправит горбатого? Разве горб у горбатого можно исправить?Студент Хведоров пристально смотрел на Кусичку Крант. Ее глаза честно и доверчиво смотрели в студентовы — лживые и хитрые.— Видите ли, этот способ лечения горбатых граждан ведет свое начало с одиннадцатого века. Делается это очень просто. Роют яму. Потом сажают в нее горбатого человека и засыпают землей. Через недели две яму разрывают и вынимают оттуда пациента. И что же? Горба и в помине нет.— Вы шутите!— Серьезно!
Когда Кусичка окончила киностудию, ее жизнь резко изменилась.Кусичка вставала в шесть часов утра и отправлялась на кинофабрику. Возвращалась поздно вечером усталая, голодная, но торжествующая.— Ну, как ваши дела? — спрашивал Хведоров вежливо. — Снимаетесь все?— Еще как.— Небось от этих «сатурнов» глаза болят?— Каких там «сатурнов»?! Вы с ума сошли! От юпитеров. Нет, не болят. Привыкла.— Hу, как там на фабрике? Хорошо?— Ого!— Кадры большие?— Ничего себе. Спасибо.— Диафрагма не побаливает?— Вы с ума сошли! Вы знаете, что такое диафрагма?— Не знаю.— То-то. Раз не знаете, не говорите.— Я ничего такого не говорил… Ведь я, собственно говоря, не питаю против диафрагмы никакой вражды.— То-то.— А режиссер хороший?— Ничего себе. Крепкий режиссер.— Вероятно, страдает от наплыва?— От него нельзя страдать. Наплыв — это киноприем.— Ну, это смотря какой наплыв. Если наплыв киноартистов, то от него. даже запрещенные приемы бокса не помогут.Перл студентова остроумия пропал зря. Кусичка задумчиво смотрела на потолок и морщила лобик. Видно, о чем-то мучительно думала.— Скажите, — спросила она нерешительно, — как добывается стекло? Оно… ископаемое?— Это смотря по тому, какое стекло. Бутылочное, например, добывается из глубины моря. Водочные рюмки тоже. Ископаемые.— А электрические лампочки?— Растут, — твердо сказал студент, — на деревьях.— Серьезно?— Ей-богу. Есть такие деревья. В Америке. Возле Голливуда. Их так и называют — электрические скаты. А почему вы спросили?— Так… Я на фабрике нечаянао разбила лампочку. Во время съемки.
Съемка картины подходила к концу. Приближался день, который должен был принести Кусичке Крант славу и доллары. Кусичка стала нервничать.— Скажите, Кусичка, — осмелился как-то спросить студент, — вы снимаетесь в комедии или драме?— Ведь вам, кажется, известно, — сухо ответила она, — что у меня комедийное дарование.— Значит, в комедии?— Угу.— А как называется картина?— Глупый вопрос. Всему миру известно, что картина называется «Приключения портного Фитюлькина», по сценарию Шершеляфамова, Михаила Гнидова и Константина Бруцкуса, а вы… Отстаньте.В последние дни перед премьерой «Портного Фитюлькина» Кусичка нервничала. Студент заметил, что веки ее покраснели и она часто сморкалась.— Бодритесь, — сказал он ей, — Дантон, всходя на эшафот восемнадцатого бумеранга, встретил смерть бодро.— Так то Дантес, — сказала она упавшим голосом, — а я девушка.— Я в этом никогда не сомневался! — ответил студент галантно.
В кинотеатр пришли за час до начала сеанса.— А знаете, — заметил студент Хведоров вскользь, — вашей фамилии почему-то нет на афише. И Мясохладобоева есть, и Глупского, и даже какой-то Сидоровой, а вашей нет.— Интриги.— Скажите, какая наглость! — посочувствовал Хведоров.— От них все станется! — злобно сказала Кусичка. — Однако идемте в зал. Сейчас начнется.Потух свет, и на экране добросовестно завертелся портной Фитюлькин. Он шил рясу какому-то явно антирелигиозному попу, разнообразя это привычное его профессии занятие ухаживаниями за дочкой ответственного товарища.На полотне было все: и приближающийся поезд, и рельсы, и бешено вертящиеся колеса, и заводские трубы, и красивый деревенский пейзаж, и попадья анфас и в профиль, и голый портной Фитюлькин на пляже в Крыму, и Кавказский хребет… Не было только одной Кусички Крант. Не было ее ни в первой, ни во второй, ни в третьей части, как равно не было ее в четвертой, пятой и шестой.Один только раз, когда на экране мелькнули чьи-то, взятые крупным планом ноги, Кусичка ущипнула студента за локоть. Но продолжалось это одно мгновение.Так как частей было всего шесть, студент Хведоров и Кусичка Крант пошли домой.— Ну-с, дорогая моя, — сказал студент, — что вы можете сказать по поводу этой картинки?Кусичка молчала.— Почему же вы молчите? Что касается меня, то я в восторге. Ваше лицо, освещенное яркими юпитерами, показалось мне весьма фотогеничным. Вы играли с большим мастерством. Очевидно, занятия в студии сослужили вам немалую службу. Диафрагма вам, несомненно, благоприятствовала, несмотря на несколько резкий наплыв и интриги негодяя режиссера… Сегодня вечером я положительно полюбил кино… Кстати, лампочки на деревьях не растут, а выдуваются из стекла, которое отнюдь не добывается, а изготовляется из песка и прочей дряни… Не ревите… Стыдно реветь в семнадцать лет. И потом эти драмы вам не к лицу. У вас, если не ошибаюсь, дарование комедийное…— Я… б-больше н-не б-буду! — прошептала Кусичка Крант.— То-то, — сказал студент Хведоров, смягчившись, — а теперь идите домой и положите на голову холодный компресс. Завтра я вам принесу географию и обществоведение. Если вы посвятите им всю, всю жизнь, из вас еще может выйти толк.
1927 Великий порыв Я люблю энергичных людей. Не любить их нельзя. Верьте слову. Посмотрите, посмотрите, вот идут двое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42