А Хальтон… О, Господи! Тщеславный, самонадеянный, глупый Хальтон! Неумелый игрок. Вечно он впутывается в чужие интриги. Но он во всем сознался, и за это я заменю смертную казнь на ссылку. Ничего… Американо преодолеет трудности, и я останусь Президентом. Но я никогда не смогу забыть, что власть поддерживают с помощью обмана. Что толку от моих стараний, если все кругом пронизано коррупцией? Меня окружают только жестокие и честолюбивые люди, вряд ли они задумываются о добре и зле…»
Она вспомнила о самом мрачном периоде своей жизни. Хмурое утро шестнадцать лет назад, во времена правления Люсии. Тогда комиссия Конгресса приказала доставить ее из Филадельфии в Линкольн. Ей потребовалось все ее мужество, чтобы подняться по бесконечным ступеням Капитолия с гордо поднятой головой. Ее обвинили в государственной измене и подготовке антиправительственного заговора вместе с Эли Вьятт. Она обвинялась также в проведении демонстрации протеста против договора о разоружении, который Люсия подписала тогда с Муцухито.
Суд потребовал смертной казни. Целый год Алиса находилась под арестом в Линкольне. Еще четыре года ее содержали в одиночном заключении на островах Роде, пока суд рассматривал ее дело. Все это время над нею был занесен самурайский меч, тень которого витала над всем сектором Американо. Но Люсия проявила выдержку и благородство, и Алиса никогда не забывала об этом. Заседания суда бесконечно затягивались, а иногда и переносились по просьбе самой Люсии. Конечно, дочь Стрэтфорда Хенри пролила много невинной крови, но она избавила свою непримиримую политическую соперницу от смертной казни, когда та полностью находилась в ее власти… Нет, Алиса этого не забудет!
«Когда Люсия лишилась власти в результате вооруженного восстания в тот роковой для нее ноябрьский день, я наконец возвратилась из ссылки на Либерти. Народ объявил меня Президентом, и я заняла ее место. Люди встретили меня с цветами и провозгласили Алису Кэн своей заступницей, как будто в моем имени была какая-то опьяняющая магия. Они прокляли Люсию за неумелое управление сектором и установление дружеских отношений с Ямато.
Мне знаком ужас перед смертным приговором. Я слишком хорошо знаю чувства осужденного, чтобы с легкостью подписывать этот документ. Я поступлю с Люсией так же, как она поступила в свое время со мной. Ни она, ни ее глупый брат не будут казнены. И неважно, какую угрозу это может представлять для моей жизни по убеждению Лаббэка или кого бы там ни было…»
Она выпрямилась, глубоко вздохнула и убрала ладонь со лба. Снизу послышались звуки гитары. Восемнадцатилетний Травис Хьюмэн, часовой из морских пехотинцев, осторожно перебирал струны. Он недавно сменился с поста и, казалось, даже не подозревал, что его может услышать Президент.
О скажи, видел ты Предрассветный луч зари? Мы его с тобою ждали В миг последний сумерек…
Алиса отошла в глубь комнаты, улыбнувшись незатейливой мелодии и мягкому голосу юноши. Подойдя к письменному столу, она внезапно почувствовала головокружение и оперлась на кресло. Ей казалось, что это скоро должно пройти, но головокружение не проходило. Она села в кресло и вдруг ощутила, как тяжесть целой планеты легла на ее плечи. Она закрыла глаза и в этот момент отчетливо представила Освоенный Космос и свое место в нем. Алиса вновь улыбнулась и прошептала вместе с поющим Трависом:
…Радость моя, нового дня Солнце встает…
«О глупый Хальтон! Вечно ты лезешь не в свое дело. Как обрадовались бы Отис и Конрой, увидев тебя в могиле. Но ты сознался, и я прощаю тебя». Она взяла ручку и подписала приказ об освобождении Хальтона Хенри из-под стражи.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
— Стой!
Кем бы они ни были, эти люди, один — в оранжевом одеянии, а другой — с носом из тусклого серебра, им нечего здесь делать, — юный морской пехотинец выглядел неприступным.
Оба — гуру и вонючий Тимо Фаррен — были ему известны. Фаррена часто видели в компании Кассабиана и в свите, сопровождавшей Президента. Его знали как математика и исследователя пси. Рамакришну же считали живым привидением, связанным со всеми видами сверхъестественного. Но даже они не могли попасть в Белый дом без особого разрешения, выданного Службой безопасности Президента. Тем более когда на посту стоял Травис Хьюмэн. Он не посмел бы нарушить приказ своего дяди Дэвена Зенца. После появления Декрета Центральной Власти охрана Белого дома удвоилась, а затем и утроилась.
Страхам государственного секретаря не было границ. Бесконечным проверкам подвергалось все, чего могла коснуться Президент: документы, оборудование, магнитофоны, синтетики…
Кухня инспектировалась по нескольку раз в день. Посуду, воду, вина, закуски, приготовленные блюда, овощи и фрукты осматривала специальная комиссия экспертов и подвергала тщательному химическому и радиологическому анализу.
Только пропуск Службы безопасности Президента позволял войти в Белый дом. Не имело значения, кому он был выдан — невинному младенцу или убеленному сединами старцу, — все без исключения проверялись на детекторе.
— В чем дело, разве вы не узнаете меня? — спросил Фаррен.
— Да, сэр.
— Тогда пропустите.
— Я не могу этого сделать, сэр.
Товарищи Хьюмэна по караулу выстроились у него за спиной, заслоняя вход. Они уставились на человека в оранжевых одеждах. Тот был босой, с длинной седой бородой, раздвоенной, как два огромных клыка. От него сильно пахло маслом пачули, а когда он шагнул вперед, им показалось, что какая-то зловещая сила сковала их движения. Отвратительный Фаррен закрякал рядом, протягивая пропуск увечной рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127