— Я не шучу. Но надо подождать… — Борис прикинул, -
…около недели. Он сейчас в рейсе, обеспечивает экспедицию. Прилетит порожняком — и он твой.
Шумаков вскинул голову, уставился на Солонникова, и — сник.
— Поздно.
— Они не могут подождать неделю?
Шумаков прислонился затылком к холодильнику, выпустил дым в потолок и прикрыл глаза. Лицо его стало равнодушным.
— Не знаю как у вас на фирме, Борис, — медленно, через силу проговорил он, — а у нас каждый за себя. Институт разваливается, все собачатся, кусок изо рта рвут…
— Заказ сразу ушел к другому?
— Ну… Почти что так.
— Давай поборемся, — предложил Солонников. — Скажи, с кем ты в договоре и кто задел самолет?
— Не бери грех на душу, — неуверенно сказал Шумаков.
Солонников помолчал.
— Что, так серьезно?
— Да нет… Просто, знаешь ли, я этого мерзавца убить могу. Не представляю, как можно случайно задеть такую махину… Ты его искать, что ли, собрался? Поздно уже, все, оставь! — он раздраженно отшвырнул сломанную сигарету. — Не успеть все равно. Мы одно оборудование на борт монтировали месяц.
Солонников что-то молча прикидывал про себя.
Шумаков потер лицо ладонями и продолжал спокойным голосом:
— Позвонили мне заказчики… Рвем договор, говорят. Я им — мужики, дурацкая случайность, я все улажу! Они мне — это ваши проблемы, у нас тоже дела, ждать не можем. И — все… Хорошо хоть в деньги влезть не успел. Ну, и я после всего этого…
— Что?!
— Расстроился, — Шумаков хихикнул. — Разве не видишь? Всю ночь…
Он вставил в зубы сигарету и замер, забыв закурить. Глаза его снова остекленели.
Солонников наклонился к Шумакову и сжал его холодную вялую ладонь.
— Мы сейчас с тобой выпьем коньяку, — твердо сказал Солонников. — Помоему, это как раз то, что тебе сейчас нужно. А потом решим, что делать. Хорошо? Выход всегда есть.
В прихожей затренькал звонок. Борбылев вытирая руки, устремился из кухни:
— Я открою.
Солонников прикрыл за ним дверь, поставил на стол бутылку и два стакана. С треском отвинтил крышку. С плеском налил до краев. Хрен с ней, с заначкой! Они посмотрели друг на друга и молча чокнулись. Шумаков тяжко вздохнул и, подперев щеку ладонью, уставился в пустую рюмку.
— Эх, Солоныч! Эх…
Борис похлопал его по плечу.
В прихожей бубнили возбужденные голоса.
Борис поднялся.
— Хозяин! — гулким басом мажордома позвал Борбылев. — Хозяин! Тут человек с коньяком.
Солонников выскочил в коридор.
— Где коньяк?
— Вот человек.
Держа ладного невысокого Данилевича за плечи, Борбылев как бы представлял его Солонникову, а Данилевич в свою очередь протягивал Борису бутылку «наполеона», и оба сияли лучезарными улыбками.
— Добрый вечер, — Солонников пожал протянутую руку и принял бутылку. Коньяк был настоящим. — Ого! Это в честь чего же мы так гуляем?
— Все расскажу! — сияя, казалось, всеми типами улыбок сразу, сказал Данилевич.
— Да что случилось-то, что за день такой? Двое веселяться, один с горя вянет…
— Пардон! — Борбылев поднял руки, удалился в гостиную и стал там шуршать скатертью и звенеть посудой.
Данилевич посмотрел на Бориса внимательно, настолько внимательно, что даже показалось будто не человека он в этот момент видел, а что-то важное вспомнил, связанное с этим человеком, и неслышно пошевелил губами, проговаривая то, что вспомнил.
— Леонид Иванович…
— Простите! — Данилевич подался к Солонникову и вполголоса с жаром спросил: — А кто с горя вянет? Кто еще пришел?
— Валера, — Солонников кивнул на кухонную дверь оранжевого стекла. В том, с каким проворством Данилевич направился к кухне, было что-то неприятное Борису.
Он остался стоять под вешалкой, сжимая в руках бутылку.
Данилевич заглянул на кухню:
— Валерий Павлович, мое почтение.
Шумаков поднялся, покачнувшись:
— И вам… Добрый вечер.
Данилевич пристально смотрел на него. Шумаков имел растерзанный вид и попытался спрятать за спину уполовиненную бутылку. У Солонникова нехорошо скребнуло по сердцу. Как бы повежливее его отсюда… Он шагнул к Данилевичу.
— Не скапливайтесь, не скапливайтесь, товарищи! — прогудел Борбылев, проходя на кухню с громадным блюдом под утку. Воспользовавшись теснотой коридора, он вытеснил Данилевича в прихожую. — Снедь уже доходит, поэтому прошу всех удалиться. Пока набирайте слюну и формулируйте тосты.
Он улыбнулся Данилевичу и закрыл за собой кухонную дверь.
Данилевич принялся сдирать ботинки, поглядывая на оранжевое стекло.
— Ну, Валера! — донеслось укоризненно из-за двери. — Нельзя же так! Сейчас за стол садимся…
— Леонид Иванович! — позвал из глубины квартиры Солонников. — Проходите, прошу вас.
Затихли бурные, хором поздравления Борбылеву, который историю рождения внука и все последувавшие за ним события описал очень живо и с увлечением. В лицах и с комментариями. Особенно удался у Борбылева образ самого Артема. Артема пускающего пузыри, Артема орущего. Все встали, чокнулись, дружно крякнули, потянули носами воздух и расселись по местам. Солонников — во главе стола в легком кресле, как капитан, Борбылев с Данилевичем — на диване, Шумаков — напротив них на стуле.
Отставив рюмку, Солонников атаковал полную тарелку.
— М-м! Николай Николаевич — божественно!
Борбылев, любовно накладывавший себе и Шумакову гарнир, поднял глаза:
— Ага?! Ешьте!.. Я вам потом еще кое-что расскажу. На десерт. Оч-чень интересное. А сейчас прошу следующего, по кругу…
Данилевич с видимым удовольствием принял эстафету:
— Позвольте, начну немного издалека. Я, мужики, встречался с колдуном.
— Когда?
— С тем самым?
— Да. Вчера. Вернее, он позвонил мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37