Луна слепит в окно. Они вдвоем. Они просто разговаривают. Им уже кажется, что знакомы они тысячу лет. Мир исчез. Только мерцают глаза рядом с твоим лицом, и мелодичный голос… И никого больше в этой комнате не было и быть не могло!
Ледяной водой Бориса быстро заполнила дрожь. Он напряг мышцы. Но мышц не было. Тело состояло из пустоты и оставалось расслабленнобезвольным. Дрожь поднималась откуда-то снизу, из темных глубин. Он спрятал руки под стол. Это не был страх — боятся можно чего-то конкретного. И даже не неизвестность, показавшаяся бы теперь пустяшным недоразумением. Это было что-то другое. Что-то гораздо хуже… Что хуже страха? Неизвестность. Что хуже неизвестности?.. И он опять остановился в понимании происходящего. Но мир равнодушен к человеку. Чувствовалось, как неумолимо утекают мгновения. Мир может подождать, но не будет ждать вечно. Слабых жизнь тащит…
— Борис Александрович, — Леонард почти взмолился — и мир моментально ожил, — я вижу вам трудно. Вы ждете от меня каких-то иных путей и способов, иных объяснений… Но их нет. Поверьте, я связан определенными принципами. Могу в доказательство рассказать о вашей жизни то, что известно только вам. Опустим интимные подробности. Это было бы не интеллигентно. Можем поговорить о вашем детстве, о школе, институте, о ваших знаменитых «творческих вечерах», о Магическом Кристалле в конце концов… Прекрасная работа! Вы уникальный специалист. Таких как вы очень мало. Именно поэтому мы боремся за вас. Итак, что вы хотите услышать, что убедит вас окончательно? На мой взгляд рассказанного достаточно для принятия решения. Только не молчите! Спрашивайте, спорьте, но не молчите!
Солонников не реагировал. Он слышал старика, но никакие звуки окружающего мира сейчас ничего не значили для человека, сфокусированного в точку внутри черепа.
— Борис Александрович, время уходит. Счет идет на часы. Все наши специальные средства корректировки, как я уже сказал, не подействуют. Да и не успели бы подействовать — тут нужны недели, месяцы, и мы решились на этот шаг — обычный диалог, прямое обращение к вашему разуму. Мы никогда не действуем своими руками — мы в праве лишь поставить человека в определенную ситуацию, дальше он должен действовать сам. Вы, именно вы должны поставить последнюю точку. Но я не знаю что мне еще для вас сделать, чем помочь — вы не говорите своего решения и не задаете вопросов… Тогда спрошу я. Борис Александрович, вы мне верите? Нет-нет, исключим иррациональные категории… Вы, мастер социально-исторических реконструкций, знаток массовой психологии, вы заметили в моих словах несообразности, нарушение логики, ошибки, ложь в конце концов?
Безразличие и пустота немного отпустили Солонникова — ему задали конкретный вопрос и на него надо было отвечать. Солонников задумался. Хотя это слишком сильно сказано — просто несколько мыслей торопливо пронеслись по привычному пути анализа ситуации.
— Нет, — был вынужден тихо сказать Борис. Ученый не должен спорить с фактами, иначе он становится чиновником от науки. Терпеть не могу чиновников, хотя они тоже нужны. Наверное. А факты таковы: этот незнакомый человек словно много лет незримо прожил со мной рядом. А если верить всему, что он тут наговорил — не он один, а некие «мы». И всю его жизнь эти загадочные «мы»…
Солонников оцепенел. Леонард что-то спросил — Борис не расслышал. Перед его взором закружились, сталкиваясь и разбегаясь, рассыпаясь на мелкие кусочки яркие картины — в центре каждой из которых был он сам. Картинки прибывали, заваливая реальность осколками гигантской головоломки. Борис с удивлением, и в то же время отстраненно — как посторонний зритель, смотрел на давно и совершенно забытые сцены из собственной жизни. И это было бы даже интересно — в иной ситуации.
Я никогда не любил аквариумных рыбок. На пятилетие мне подарили аквариум. Яркие рыбки сновали в кристально чистой воде над разноцветными камешками. Маленький Борис пол-дня не отходил от аквариума — мама с папой с улыбкой переглядывались, а потом вдруг с плачем выбежал из комнаты. Что случилось, сынок? — растерянно стал утешать его отец. Их жа-алко! — ревел маленький Борис… Почему же? Смотри, как рыбкам хорошо… Не-ет! — не унимался Борис. — Им тут тесно. Давай им купим океан…
Хватит эмоций. Останемся учеными. Просто — нормальными людьми… в ненормальной ситуации.
— Кто вы, Леонард? — Солонников с трудом разлепил губы — свело как на морозе. — Зачем вам умение реконструировать историю?
— Бра-аво, — медленно сказал старик, — а я всегда высоко оценивал ваши интеллектуальные способности.
Старик надолго замолчал.
Борису показалось, это не было театральной паузой — старик действительно раздумывал над ответом. Солонников даже немного приободрился — не его одного, оказывается, можно озадачить словами. Размышляя, старик катал по скатерти шарик фольги.
— И все-таки вы упорно не хотите услышать в моих словах главное, — огорчился Леонард. — Борис Александрович, практически завершенный аппаратно-програмный комплекс под условным названием Магический Кристалл давно открыла перед вами истину: история не только на площадях творится, но больше в кабинетах, в головах. И я говорю о настоящей истории человечества. О том, что через много лет посчитают действительно важным событием, о котором, возможно, не сочли нужным сообщить бойкие газеты, живущие сегодняшним днем, видящие только верхушки айсбергов и дымы костров. Случайные события происходят по глупости. Ненужные события случайны. Остальные — результат осознанных действий. У человечества есть и всегда были две истории:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37