Я уехал обратно в Нэшвилл, где живет семья моей жены, и там практиковал как невролог. Затем, после развода, я подумал, что можно попытаться вернуться в большой медицинский центр и заняться тем, чем всегда мечтал. Вернулся я в прошлом сентябре.
— И вы здесь стипендиат? — уточнила я, просматривая записи Майка.
— Собственно говоря, да. Это, конечно, некий компромисс, но, когда жена бросила меня, я решил попытаться и заняться вещами, которые мне действительно нравятся. Меня всегда интересовала нейрохирургия. Поэтому я пошел на небольшое понижение зарплаты и согласился на эту должность — я немного старше других участников этой программы, — но зато получил право ассистировать на операциях. Возможно, я пойду дальше и запишусь на программу подготовки нейрохирургов здесь же, в центре. Я давно должен был это сделать.
Мы с Чэпменом переглянулись, и я перевела взгляд на дрожащую ногу Харпера. Полагаю, мы с Майком подумали об одном и том же, и я была ему благодарна, что он не отпустил шуточку по поводу того, как будут дрожать руки доктора во время операции на мозге. Простая беседа с полицейскими — и врач трясется как осиновый лист. Я замечала, что мы с Майком часто производим на людей такое впечатление.
— Значит, вы были в операционной тем утром, когда доктор Доген не появилась?
— Да, да, я был. Доктор Спектор оперировал пациента с нарушением кровообращения правой доли мозга. Я всегда стараюсь присутствовать на операциях доктора Спектора, когда это возможно. Он настоящий гений.
— И он вызвал вас из толпы в качестве ассистента?
— Да, получается, что так. Нас было человек двенадцать или около того, и только двое когда-либо работали с ним на подобных процедурах. Это большая честь.
— Кажется, пациент чувствует себя хорошо?
— Ну, опасность еще сохраняется, но, похоже, дело идет на поправку.
— Вы также участвуете в программе исследования болезни Хантингтона вместе с доктором Спектором?
— Только неофициально. Но я, разумеется, рассчитываю на его поддержку в том, что касается моего участия в программе подготовки нейрохирургов. И, конечно, работая неврологом, я сталкивался с этим заболеванием. Так что правильнее будет сказать, что я пристально слежу за его работой.
— А как получилось, что вы встретились с доктором Дюпре этим вечером?
— Я зашел в библиотеку, чтобы взять нужную книгу. А там несколько коллег разговаривали о новых рентгеновских снимках пациента доктора Спектора, и Дюпре предложил сходить посмотреть. Эти снимки висели внизу, в рентгенологии. Я хотел остаться и найти то, что искал, но...
— Извините, что перебиваю, — произнесла я, — но кто все-таки предложил посмотреть снимки?
— Доктор Дюпре. Он сказал, что не может меня ждать, потому что хочет успеть домой на ужин, и попросил меня пойти с ним, не задерживаясь.
Отлично. Полчаса допроса, и у нас уже противоречивые показания по какой-то несущественной ерунде. Дюпре сказал, что пойти в рентгенологию предложил Харпер, а Харпер утверждает, что его уговорил Дюпре.
Противоречия, часто наставлял меня Род Сквайерс, показывают, где скрыта правда. А по-моему, так это заноза в заднице. Естественно, что разные люди видят одни и те же события по-разному — этому нас тоже учили, — но такие вот мелочи могут развалить хорошее дело.
— Хорошо, значит, вы с доктором Дюпре спустились на второй этаж, и что случилось потом?
С этого момента версия Харпера не отличалась от рассказа Дюпре.
— Я хочу сказать, что как только увидел кровь, то сразу подумал о Джемме. Он уже сознался?
— Позвольте задать вопрос вам, доктор Харпер. Вы слышали, как бродяга говорил что-либо о докторе До-ген или нападении?
— Нет, он почти не говорил при мне. Но я бегал в холл, к телефону. А в промежутке между моим возвращением и появлением вашего детектива он нес какую-то чушь. По-моему, он не совсем нормален.
— Вы хорошо знали доктора Доген?
— Зависит от того, какой смысл вы вкладываете в этот вопрос. С ней было нелегко...
В дверь заглянул лейтенант Петерсон:
— Извини, Алекс. Приехала Сара, и, думаю, мы почти готовы провести опознание. И не подходите к окнам убойного отдела. Кто-то разболтал прессе. Перед зданием несколько камер, и если папарацци заснимут тебя здесь, Алекс, то будут очень довольны собой.
— Спасибо, доктор Харпер. Извините, что нас прервали. Не будете ли вы столь любезны подождать? Мы продолжим разговор, как только разберемся с предстоящей процедурой.
— Угощайтесь пиццей, док, — посоветовал Чэпмен, вставая и хлопая доктора Харпера по спине. — У нас тут несколько бездомных смотрят баскетбол, им не помешает врачебный осмотр. Возможно, вы с доктором Дюпре окажетесь им полезны.
12
— Что я должна делать? — спросила Сара, которая уже расположилась за столом и включила ноутбук.
— Попробуй выписать ордера на осмотр тех двух тележек. Одна принадлежит Попсу, а другая — его приятелю. Возможно, Лосенти и Рамирес помогут тебе с обоснованием — сейчас им известно куда больше, чем мне. Петерсон хочет провести опознание, и, может статься, мне понадобится помощь при допросе свидетелей, если они кого-либо опознают. Только не перетрудись, ладно?
Я оставила ее в убойном отделе и прошла по коридору в комнату для опознаний. Мерсер и Чэпмен расставляли Попса и пятерых подставных на отведенные им места. Джерри Маккаб раздавал им чистые хирургические рубахи с V-образным вырезом, чтобы все были одеты одинаково.
Попса был теперь в чистых штанах, он сидел на четвертом стуле от двери, держал табличку с номером и говорил сам с собой.
— Мне они не нравятся, Джерри, — сказала я, осмотрев подставных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112