Мне показалось, я услышала, как Майк произнес имя Морин.
— Что случилось?
— Не подслушивай чужие разговоры, детка. Ничего не случилось. Просто я рассказал кое о ком из ее знакомых. Пошли.
Двери лифта открылись, загорелась красная стрелочка «вниз». Я посмотрела сначала на Майка, потом — на Сару, но лица обоих были непроницаемы.
— Вы говорили о Морин?
— Неужели ты думаешь, что я бы тебе не сказал? Давай шевелись.
Я зашла в лифт, и двери закрылись.
21
Мерсер припарковался рядом с гидрантом на Хоган-Плейс. Он открыл багажник, чтобы Майк убрал мой чемодан. Я отпихнула в сторону два галстука мерзкой расцветки, полуоткрытую спортивную сумку, в которой, как мне показалось, были только грязные носки и трусы, кепку болельщика «Янки» с ежегодного чемпионата по бейсболу и только после этого смогла втиснуться на заднее сиденье стандартного полицейского «форда краун-виктория».
Мы поехали по Лафайет к развязке, ведущей на Бруклинский мост, чтобы, сменив по пути несколько шоссе, достичь аэропорта Кеннеди.
— Есть что-нибудь новое по двум вчерашним происшествиям?
— Жертва из Пресвитерианского госпиталя по-прежнему на аппарате искусственного жизнеобеспечения. У нее почти нет шансов, а у нас — ни одного стоящего подозреваемого. А происшествие в «Метрополитен», похоже, было неудавшейся попыткой ограбления.
— Что-нибудь забрали?
— О, там есть над чем поразмыслить. Кажется, преступник немного ошибся, наверное, метил на склад лекарств. Хотя, можно сказать, что в администрации ему повезло. Он обчистил ящик с наличностью и разбросал документы по всему офису. Там пока не все ясно. Сплошной бардак. То есть это еще мягко сказано. Этот придурок испражнился на бумаги, поэтому полицейским, скажем так, трудновато их читать.
— Избавь меня от подробностей.
— Договорились.
Как обычно, во второй половине дня машин было навалом. Мерсер перестраивался из ряда в ряд, и мы ползли очень медленно, особенно последние несколько миль, когда уже были видны грузовые ангары. Однако мы поехали чуть быстрее, когда попали в зону терминалов. Я откинулась на спинку сиденья, но тут Мерсер резко затормозил у часовни — островка спокойствия на территории аэропорта. Я проезжала мимо сотни раз, но ни разу не заходила внутрь.
— Мы с Купер подождем в машине, а ты можешь сходить и вознести молитву всевышнему.
— Эй, приятель, это дурацкая шутка, — Чэпмен очень боялся летать, но ненавидел, когда над ним смеялись по этому поводу.
— Я не имел в виду полет. Тут о тебе позаботятся пилоты. Я подумал, может, ты помолишься, чтобы вас в Англии ждала удача, понимаешь?
Мерсер завел машину, и мы повернули к международному терминалу компании «Американ Эйрлайнс».
Мерсер подождал, пока мы вылезем, а потом огорошил нас новостью:
— Звонил лейтенант, сказал, что получил результаты лабораторных анализов конфет, которые прислал Морин какой-то тайный воздыхатель.
Я посмотрела на Майка, который теребил билет, и поняла, что именно это он сообщил Саре, когда мы уходили из офиса.
— Вишня в шоколаде была нашпигована борной кислотой. Какой-то урод ввел ее в конфеты при помощи шприца. След от иглы практически невозможно разглядеть.
Я открыла рот, но Мерсер взял мое лицо в свои громадные ладони и наклонился, чтобы посмотреть мне прямо в глаза. Носом он почти коснулся моего носа.
— Все хорошо, Алекс. С ней ничего не случилось, слышишь? Ведь именно для этого мы и отправили ее в больницу — чтобы выманить нашего убийцу.
— Но...
— Никаких «но». Вчера вечером ты сама говорила с Мо. Ты знаешь, что с ней все в порядке. Так что спокойно лети по своим делам.
— Но я просто не могу...
— Посмотри на меня, девочка, прямо в мои большие карие глаза. Ты хочешь сказать, что не веришь, будто я смогу позаботиться о Морин? А?
Я покачала головой.
— А теперь давай, Купер, иди. Ненавижу долгие прощания.
Мы с Майком зашли в терминал, и он стал сбивчиво объяснять, что это была идея Мерсера — сказать мне об отравленных конфетах в самый последний момент. Я очень переживала из-за того, что не могла быть рядом с Мо, но понимала, что детективы решили правильно, и знала, что Морин — профессионал.
Меры безопасности были суровыми, и мы встали в длинную очередь вылетающих, чтобы предъявить паспорта, отдать багаж на досмотр и получить посадочные талоны на «Боинг-767».
— Пошли, я приглашаю тебя в «Адмиральский клуб». У нас еще полчаса до посадки.
Майк поплелся за мной по коридору, и мы поднялись на лифте в частную комнату ожидания. Я подошла к стойке и предъявила членскую карточку, а Майк отошел к телефонам, чтобы позвонить на работу и узнать последние новости. Стоящая передо мной пара обернулась, и я с удивлением узнала красивого статного джентльмена, который убирал билеты. Он тоже заметил меня.
— Отдыхать или по работе, Алекс? Куда летишь? — Джастин Фельдман поцеловал меня в щеку.
Он был прекрасным адвокатом, экспертом по ценным бумагам, поэтому обычно вращался в утонченных кругах федеральных судов, а не в нашей грязи и суматохе.
— На этот раз по работе. В Лондон. И прими мои поздравления. Судя по публикации в «Американском юристе», ты в списке десяти лучших адвокатов по ценным бумагам в стране. Отличная реклама.
— Ты вполне сможешь потеснить меня из этого списка, если вольешься в наши ряды. Познакомься с моим партнером, Сьюзан Ла Росса. Ее пример доказывает, что нет ничего невозможного.
Сьюзан была года на два моложе меня, но я уже не раз слышала от знакомых, занимающихся частной практикой, о ее блестящих выступлениях в суде. Она протянула мне руку, мы немного поговорили про общих знакомых и назначили приблизительную дату совместного обеда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112