Все, что мы узнали о Джемме, можно было четко поделить на две группы. Одни восхищались Джеммой, хорошо относились к ней, и она поддерживала с ними более-менее приятельские, хоть и отстраненные рабочие отношения, другие боялись и не доверяли ей из-за ее froideur и из-за той дистанции, которую она всегда соблюдала.
Попытка проследить последние часы ее жизни также оказалась безуспешной. Джемма очень ценила одиночество и общалась с людьми только тогда, когда ей это было нужно. Она бегала в одиночестве, в одиночестве писала статьи, в одиночестве путешествовала и занималась научными исследованиями. Она была счастлива наедине с собой, когда ее не донимали пустой болтовней и интригами люди, в окружении которых она была вынуждена ежедневно находиться.
Поток свидетелей иссяк где-то после шести часов, и секретарша Дитриха пришла напомнить нам, что ей надо запереть конференц-зал после того, как мы закончим. Я ответила, что на сегодня мы закончили. Слова благодарности за предоставленное для работы помещение вызвали у нее вымученную улыбку, и я поняла, что ей безразличны причины, по которым сегодня мы испортили ее боссу настроение. Мы собрали блокноты и записи, вышли из зала и по лабиринту коридоров поплелись к выходу.
— И что теперь? Есть свежие мысли? — поинтересовался Мерсер.
— Слишком много допросов для одного дня, — ответила я. — У меня голова идет кругом. Сейчас поеду домой и постараюсь во всем разобраться, просмотрю записи и соберу чемодан.
— Не хочешь с нами перекусить?
— Нет, я — пас. Слишком много нужно сделать до отъезда, и еще мне кажется, что мы совсем не продвинулись в расследовании.
— Ладно, тогда мы тебя подвезем. Я проверил, как там Морин. Сегодня Макгро сказал, что позволит ей оставаться там только до пятницы. Он считает, что это пустая трата времени и денег департамента. Сегодня посыльный доставил ей в палату коробку конфет. Посылка была адресована ей, и на карточке стояло, что это от детей. Какие-то французские конфеты, в красивой упаковке.
Я замерла, ожидая продолжения.
— Но дело в том, что у Мо аллергия на шоколад. Все ее знакомые в курсе. Как думаете, коллеги, что это может значить? Может, ее раскусили?
— Прежде всего это означает, что Макгро сильно ошибается, поэтому Петерсон отчаянно пытается добиться того, чтобы Морин осталась в больнице. Коробку конфет отдали в лабораторию. Они исследуют ее, чтобы посмотреть, не напихали ли туда какой гадости.
— Мерсер, почему мне кажется, что моя идея заслать Морин в больницу была верхом идиотизма?
— Все в порядке, Куп. Ей ничто не грозит.
Мерсер оставил машину напротив «Минуита», и нас отвез Майк. Он высадил меня около дома.
— И каков наш план?
— Завтра вечером Мерсер отвезет нас в аэропорт. Может, тебе стоит взять свой чемодан на работу, и мы поедем прямо оттуда?
— Спасибо, парни. До завтра.
Я взяла почту, поднялась на свой этаж и вошла в квартиру. Телевизор я включила в спальне, чтобы прослушать семичасовые новости, пока буду собирать веши для поездки. Когда я переключилась на «Последний раунд», то сдалась, даже не попытавшись ответить на финальный вопрос, когда Требек заявил, что тема — астрономия.
Потом я около часа провела у телефона. Начала со звонка Морин, которую, кажется, совсем не расстроило происшествие с коробкой конфет — так беззаботно она щебетала. Возможно, дело в том, что рядом был ее Чарльз. К тому времени, когда я позвонила матери, Джоан Стаффорд, Дэвиду Митчеллу и на автоответчик Нины, чтобы сказать всем, что на два дня уезжаю из города, часы уже показывали половину девятого. Я набрала номер «Бернстайна» и попросила прислать мне куриный суп до того, как они закроются.
Обеденный стол был завален бумагами. С краю лежала фотография кровавых разводов с пола в кабинете Джеммы, которую по моей просьбе сделал Мерсер. Может, умирающая специально нарисовала их? Я не знала, что думать, не знала, была ли это буква или часть слова. Я достала желтый блокнот и выписала инициалы всех, кого мы успели допросить, и сравнила заглавные буквы имен с каракулями, которые показались мне такими четкими неделю назад. Ничего не подошло, и я бросила это занятие, чтобы перечитать записи допросов и поразмыслить над ними.
Собрав вещи и лежа в кровати, я позвонила в гостиницу Дрю в Сан-Франциско и оставила сообщение на автоответчике. Рассказав о своем неожиданном отъезде в Лондон, я попросила Дрю перезвонить мне по возвращении, чтобы услышать его приятный голос и решить, что мы будем делать, когда он вернется в Нью-Йорк.
Я поставила будильник на семь утра и выключила свет. Я беспокоилась за Морин, мне казалось, что она подвергается опасности, и все из-за моего плана. Затем я попыталась заснуть, думая о чем угодно, кроме убийств. Но загадка смерти Джеммы Доген не давала мне покоя, и заснуть мне удалось только под утро.
20
— У нас еще одна жертва. И снова врачи ничего хорошего не обещают.
— Что ты хочешь этим сказать? — Я посмотрела на часы — всего начало седьмого.
— Извини, что разбудил, — добавил Чэпмен. — Но я подумал, что ты захочешь узнать об этом сразу после меня. Это случилось на окраине округа Колумбия, рядом с Пресвитерианским госпиталем. И все наше расследование коту под хвост!
Я уже выскочила из кровати и потребовала у Майка подробностей.
— Почему?
— Это кошмар какой-то. Может, там поработал наш парень. Может, смерть Доген не имеет отношения к Медицинскому центру Среднего Манхэттена. Может, какой-то придурок гоняется за женщинами в белых халатах или хочет, чтобы в каждой больнице города было по жертве.
— Останови словесный понос и расскажи мне, что случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112