Но большинство остаются ценителями. У них масса льгот — на выставки и спектакли проходят бесплатно, посещают встречи с поэтами, пользуются прекрасной библиотекой и фондом для покупки книг в личное пользование. Многие ценители не работают, живут на маленькое пособие, целыми днями бегают по выставкам и литературным кафе, собирают автографы, пишут письма своим кумирам, издают самодельные вестники, играют в какие-то свои, им одним понятные игры —их непременно приглашают на симпозиумы, встречи, конкурсы. Люди с положением непременно зовут ценителей на обеды, чтобы придать дополнительный блеск своему обществу. Даже появилась поговорка: «Без ценителя самый изысканный обед не вкусен». На фестиваль в Монак ценители слетаются целыми стаями. Ценители — это некая аура вокруг людей искусства. Быть ценителем — призвание. Такое же, как писать или петь. Когда-то Кумий относился к ценителям с должным пиететом, одно время даже сам состоял под опекой пожилого эстета. Но после того, как его «опекун» презрительно отозвался о первых опытах Кумия, будущий поэт возненавидел всех ценителей разом.Приблизительно раз в десятилетие в сенате всплывает вопрос о ликвидации школы меценатов. «Ненужные расходы!» — заявляют сенаторы, и вестники им вторят. Но поскольку школа находится в непосредственном ведении Августа и Августы, все кончается только криком.Но в этот раз, войдя в триклиний, Кумий понял, что сегодня пир у Сервилии необычен. Во-первых, под потолком висела роза — знак того, что услышанное на обеде разглашать запрещено. Во-вторых, присутствовали исключительно люди искусства — литераторы, актеры и критики. Наличие последних испортило Кумию аппетит, но ненадолго. Сначала Кумий решил, что обед связан с предстоящей свадьбой Летиции. Но ошибся. Сервилия делала вид, что судьба дочери ее не касается.— Друзья мои, — заговорила красавица Сервилия, одаривая каждого из гостей дружеской улыбкой. — Я предлагаю вам прекрасное развлечение. Такого еще не бывало. Я предлагаю… — она сделала паузу и выразительно посмотрела на каждого. — Я предлагаю помочь избранию Бенита Пизона в сенат.Если бы она предложила поджечь Палатин и курию одновременно, ее слова не произвели бы большего впечатления. Юлия Кумекая приподнялась на ложе, оглядела присутствующих и, покачав головой, выдохнула:— Может, Бенит неплохо смотрелся бы в театре Помпея, но в курии он будет ужасен. Во всем следует знать меру.Остальные промолчали.— А я «за»! — воскликнул Кумий. — Это давно следовало сделать. Надо расшевелить сонный Рим, заставить отцов-сенаторов немножко поволноваться. Прежде Элий не давал им жить спокойно. Но Элия интересовало лишь соблюдение буквы закона. Другое дело Бенит! Бенит задаст жару! Это будет великолепно. Отчеты о заседании сената будет читать интереснее, чем сочинения Макрина!При этих словах поэтесса Ариетта вздрогнула.— Боговдохновенный Кумий прав. Это будет в самом деле забавно, — заметил критик Гней Галликан, двоюродный брат Нормы. — Мне нравятся выступления Бенита. Он умеет бить хлестко и верно.— Он груб, — сказала Ариетта и покраснела до ушей. — И он безобразен с точки зрения цивилизованного человека.— Нет ничего на свете привлекательнее безобразия.— Пошутить неплохо. Но его изберут в сенат на пять лет. Не слишком ли затянется наша шутка? — поинтересовался пожилой оратор, завсегдатай в доме Сервилии. — Я бы предпочел развлечения не столь длительные. Хотя бы потому, что могу не дожить до их окончания.— Пять лет веселья — это восхитительно, — с жаром воскликнул Кумий. — Я люблю повеселиться всласть.— Для данной цели нам нужны не писатели, а репортеры, — заметила Вилда. — Причем высокого класса. Такие, как я.— Нам нужны репортеры в «Акте диурне», а не в «Гладиаторском вестнике», — уточнил Гней Галликан.— «Гладиаторский вестник» тоже подойдет, — засмеялся Кумий. — Те, кто будет голосовать за Бенита, читают именно «Гладиаторский вестник».Идея Сервилии Кумия воодушевила. Он был натурой импульсивной, восторженной. Одно слово могло увлечь его в самые фантастические дебри.— Теперь мы можем все! — разглагольствовал Кумий заплетающимся языком. Неясно было, от чего он захмелел больше — от вина или от открывшихся внезапно перспектив. — Прежде нас опекали гении, сдерживая полет фантазии. Они, как Элий, вечно твердили о нормах, совести, пределах добра и зла. Надоела эта стоическая шелуха! Теперь мы свободны. Мы можем думать все что угодно. Писать что угодно! Мы — истинные первооткрыватели! Мы… — он задохнулся, не в силах обрисовать словами всю грандиозность происходящего.Воспользовавшись паузой, подал голос драматург Силан, племянник консула, возлежавший возле Юлии Кумской, красный как рак, потому что каждое прикосновение актрисы вызывало у него мгновенную эрекцию, но Юлия не делала никаких намеков на то, что готова удовлетворить желания молодой знаменитости.Силан называл себя практичным творцом, и сейчас его заявления, в отличие от восторженных возгласов Кумия, тоже были весьма практичны.— У меня явилась прекрасная мысль. Мы только что закончили репетировать «Касину», где я сделал несколько удачных намеков, улучшив текст Плавта. И теперь я возьмусь за новую пьесу. В центре я поставлю Бенита.— Он не должен быть смешон, — предупредила Сервилия. — Он должен быть интересен. И умнее, чем на самом деле. Не слишком благороден. Проходимец. Каков и есть. Но проходимец обаятельный.— Он будет великолепен! — пообещал Силан. — Весь Рим в него тут же влюбится!— Ты не успеешь поставить пьесу к выборам, — охладил его пыл Галликан.— Я сочиню ее за три дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129