– Да, я выиграла второй раз подряд эту известную премию, – сказала миниатюрная художник-модельер, – но это произошло исключительно благодаря Тиму, потому что он придавал мне решимости, он вдохновлял меня на труд, о котором я раньше и мечтать не могла. В награду за это я подарила Тиму свою любовь. Я люблю его, и пусть знает весь мир о том, что он всегда может рассчитывать на мое неумирающее восхищение и благодарность».
Тим Райордан не дотрагивался до своей жены в течение двух месяцев.
Все это время он со стороны наблюдал за нею. Наблюдал за тем, как она поправляется после неудачной беременности, избавляясь от подавленности своим горем, но оставаясь встревоженной и неуверенной в том, что брак ее и теперь прочен и сама она крепко стоит на ногах. Наконец, она вышла из депрессии после выкидыша и стала той женой, какую он знал прежде. Но теперь ее настолько сильно угнетал страх, вызванный странным поведением мужа и его уединенными размышлениями, что она окунулась в работу с таким отчаянием, словно хотела позабыть обо всем на свете и спрятаться от ужасного мира.
Тим, впрочем, не являлся сугубо сторонним наблюдателем этих превращений. Он хоть и сдержанно, но участвовал в каждой стадии этого постепенного возвращения жены к жизни. Он говорил ей правильные слова, правда, без искренней теплоты. Он окружал жену комфортом, баловал ее, ободрял, правда, без любви.
И он избегал близости с ней.
Недели проходили, и он видел, как отчаянно она продолжает борьбу с горем, как неутомимо ищет выход из жизненного тупика, в который ее загнали скорбь и чувство собственной вины после потери ребенка. Он видел, как возвращается к жизни ее ослабевший после выкидыша организм, как наливается силой и соками ее тело. Он видел, с какой жадностью она хватается за работу.
Постепенно она окончательно оправилась от перенесенного – по крайней мере, физически – и стала ожидать возобновления прежних взаимоотношений с мужем.
Когда они были вместе, он чувствовал, насколько внимателен и пристален ее взгляд, скользящий по крутым, выдающим мощь, изгибам его тела. Когда она заговаривала с ним, в ее голосе вновь понемногу начинали звучать мягкие и манящие женские обертоны. Ее настойчивые попытки выразить свое чувство привязанности к нему ясно говорили о том, что она вновь готова принять его в своей постели, что он ей нужен.
Тим прекрасно все это видел и тем не менее держался на расстоянии. Он изобретал всевозможные хитроумные предлоги, с помощью которых отстранял ее раз за разом. Стоило ему заметить ее томный взгляд, как тут же зевком, резким словом, опрокинутой чашкой с кофе он отвлекал ее внимание и охлаждал ее пыл.
Одновременно он и своей работой занялся вплотную, как не занимался никогда. Появлялся дома не раньше восьми вечера, а то и после девяти. Он рано ложился спать и поднимался с рассветом. Таким образом ему удалось максимально сократить время пребывания с Лаурой в супружеской постели. Собственно, это время ограничивалось теперь всего двумя-тремя часами. В эти часы он держался от нее на расстоянии вытянутой руки, расчетливо контролируя дистанцию демонстрацией холодности, усталости, плохого настроения. Он коротко желал ей спокойной ночи, равнодушно чмокал в щеку и поворачивался спиной.
Время шло, и вот он уже стал замечать растущие в ней растерянность, печаль и разочарование. Он хорошо понимал, что она терпит двойную пытку. Во-первых, она до сих пор не оправилась от эмоционально-психологического шока, связанного с потерей ребенка, а во-вторых, именно сейчас, когда она больше всего нуждалась в поддержке близкого человека, мужа, он просто игнорировал ее.
Она не могла не почувствовать, что его отказ от близости с ней – это только внешнее, поверхностное выражение чего-то более глубокого и пугающего. Интерпретировать необычно холодное поведение мужа в подобной ситуации было несложно: она полагала, что таким образом он упрекает ее за то, что она не смогла родить ему ребенка. Она и представить себе не могла, что это – только верхушка айсберга. Что истинная причина горечи мужа скрыта гораздо глубже. Она, пожалуй, понимала, что тут что-то не так, что, помимо выкидыша, на Тима подействовало что-то еще, но… Она ничего не знала и могла только строить догадки.
А тем временем с каждым днем жить вместе становилось все горше, все больнее.
По мере того, как шли недели одна за другой, рана в ее душе нагнаивалась все больше и больше. Не видеть этого мог только слепой. Тим все отлично понимал. Он тщательно и дотошно анализировал ее страхи, тревогу, печаль, но и пальцем не шевелил для того, чтобы рассеять их. Он довольно спокойно относился к такой затяжной и утонченно-жестокой форме психологической пытки жены. Несмотря на свою любовь к Лауре. Дело заключалось в том, что в последнее время он был отчужден не только от нее, но и от прежнего своего «я». У него порой даже складывалось впечатление, что это не он так мучает ее, а кто-то другой. Сам Тим любил воспринимать себя в этой ситуации как стороннего наблюдателя.
Но кто же тогда постоянно отталкивал ее, заставляя чувствовать себя виноватой, недостойной, запятнанной и непрощенной?..
Какая странная способность воздвигать невидимые барьеры, создавать атмосферу отчуждения и угнетенности… Тим никогда прежде не думал, что обладает этой способностью. И может использовать ее настолько эффективно.
На самом же деле она была заложена в нем от природы, просто сначала в несколько иной, «детской» форме, которая потом развилась и дополнилась некоторыми новыми гранями. Еще будучи мальчишкой, Тим умел хоронить в себе мысли и переживания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137