— По сути, я должен в точности исполнять любое приказание моего господина; вот я и буду держаться такого правила, пока мне не укажут, в чем я не прав. — Тут его взгляд стал холодным. — Но я верен Акоме. Мое сердце принадлежит тебе, Мара из Акомы, потому что тебе я обязан счастьем носить цвета достойного дома. Но долг повелевает мне повиноваться моему законному властителю. Предавать его я не стану.— Ты сказал лишь то, что честь диктует верному слуге, Аракаси. — Мара улыбнулась; предупреждение мастера тайного знания неожиданно порадовало ее.— У тебя остались какие-либо сомнения насчет пожеланий Моего мужа?Раб принес поднос со снедью. Аккуратно выбрав пирожок с мясом джайги, Аракаси ответил:— По правде говоря, они бы у меня остались, если бы я не видел женщину, с которой он… разговаривал, когда я пришел.— Что ты имеешь в виду?Мара нетерпеливо дожидалась, пока он прожует и проглотит кусок.— Теани. Я ее знаю. — Не меняя тона, Аракаси пояснил:— Она — агент властителя Минванаби.Мара похолодела.— Об этом никому ни слова, — сказала она, помолчав.— Понимаю, госпожа.В беседе возникла пауза, которой Аракаси не преминул воспользоваться, чтобы приналечь на еду. Во время своих путешествий он заметно отощал, а сегодня с рассвета прошагал много лиг. Чувствуя свою вину перед ним еще и за побои, доставшиеся ему от разгневанного Бантокапи, Мара предоставила мастеру возможность поесть досыта, прежде чем потребовать от него подробных рассказов.Когда же он наконец приступил к повествованию, ее усталость как рукой сняло. С сияющими глазами она слушала, как разворачивал он перед ней широкое полотно интриги, как обрисовывал скупыми словами дебри имперской политики или сообщал забавные короткие истории о том, что и где случилось. Вот для чего она была рождена на свет! Когда вечер опустился на землю и луна поднялась над садом, в уме у Мары начали складываться отчетливые картины и новые планы. Она прерывала рассказчика вопросами, и быстрота ее выводов порождала у Аракаси благодатное ощущение, что труды его были не напрасны. Наконец он служил хозяйке, которая умела оценить тонкости тайного дела — дела всей его жизни. С этого момента ее энтузиазм будет порождать в нем непреходящее стремление оттачивать свое искусство. Когда люди из его сети воочию убедятся, что мощь Акомы растет, они будут знать, что в этом есть и их заслуга; они будут вправе испытывать гордость, какая была им неведома на службе у властителя Тускаи.Явились рабы, чтобы заправить лампы. Когда свет залил комнату, Мара поразилась тому, как изменилась даже осанка Аракаси. «Что за сокровище этот человек! — подумала она. — Его таланты делают честь дому Акома».Еще долго она выспрашивала его новости и соображения, но даже его редкостная наблюдательность не уловила смятения, которое терзало хозяйку. Да, теперь у нее в руках имелись необходимые средства, дабы вступить в игру и найти способ отомстить за гибель отца и брата. Но нельзя сделать ни одного шага, нельзя воспользоваться ни одной крупицей знаний, принесенных ее собеседником, пока Акомой правит Бантокапи. Когда Аракаси наконец удалился, Мара долго еще сидела, устремив невидящий взгляд на обглоданные птичьи косточки, разбросанные на подносе. Она провела всю ночь в мрачных раздумьях и до самого рассвета не могла заснуть. *** Наследующее утро, ближе к полудню, прибыли гости. В процессии, приближающейся к дому, Мара насчитала семь носилок. Ей были известны цвета доспехов у эскорта, но радости она отнюдь не испытала. Вздохнув, Мара послала служанку за подобающим одеянием, в котором хозяйка могла бы приветствовать гостей. День будет потерян, но ничего не поделаешь: честью и гостеприимством Акомы поступиться нельзя. Когда первые носилки достигли площадки перед домом, Мара уже была готова ко встрече их пассажира. Ее сопровождали три служанки; вышедшая из другой двери Накойя присоединилась к госпоже, когда первый гость поднялся со своих подушек.Мара церемонно поклонилась:— Господин Чипака, какая честь для нас!Иссохший старец прищурил подслеповатые глаза и попытался выяснить, кто же его приветствует. Поскольку он и на ухо был туговат, слов Мары он также не расслышал. Он придвинулся к молодой девушке, оказавшейся к нему ближе других, и зычным голосом возвестил:— Я властитель Чипака из Джандавайо, девица. Моя жена, и моя мать, и мои дочери прибыли, чтобы повидаться с твоим господином и твоей госпожой.Мару он принял за одну из служанок. С трудом сдерживая смех, хозяйка Акомы не сочла нужным обижаться на старца. Приблизившись к нему почти вплотную, она громко представилась:— Я Мара, жена властителя Бантокапи, господин. Чему мы обязаны честью видеть вас у себя в доме?Но дряхлый патриарх уже посвятил все свое внимание хрупкой старушке еще более древнего вида: ей вполне могло быть лет сто или около того. Ее извлекали из паланкина столь бережно и с такими предосторожностями, как будто она была драгоценным яичком с тончайшей скорлупой. В знак почтения к ее преклонному возрасту Мара отрядила на помощь своих служанок. Никаких изъявлений благодарности со стороны гостьи не последовало. Сморщенная, с торчащим носиком-клювом, напоминавшая ощипанную птицу, она просто села на землю между двумя поддерживающими ее девушками. Тем временем из остальных носилок выгрузились другие женщины, каждая из которых являла собой близкое подобие своей бабушки… хотя и помоложе; их голоса сливались в непрерывное гудение, словно осиный рой клубился в спокойном воздухе летнего утра. Окружив свою древнюю родоначальницу, они сразу же начали болтать все одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187