– Наконец-то!– Но приступим к делу по порядку. Во-первых, надо основательно заняться таинственным конвертом – в нем пока вся сила.– Но ведь невозможно же созвать посыльных со всего Парижа и расспрашивать, который из них отнес письмо в улицу на…ер, господину на…ен.Приятели расхохотались.– Постой, – сказал Николь, развертывая план Парижа, – надо проглядеть названия всех улиц на ер. Вот: улица Гласьер, Гранд-Шомьер, Шартьер, де ла Сурдьер, Гранд Бательер, пассаж Лаферьер, улица Мишодьер, Мольер, Траверсьер, де ла Пениньер, де ла Врильер, Круа-Буассьер, бульвар и предместье Пуассоньер.– Готово! – сказал записывавший с его слов Фрике. – Теперь приступим к разделению труда.– Будете искать на первый раз Маршена.– Ударение надо сделать только на последнем слоге, говорить как можно невнятнее, чтоб привратник мог расслышать одно ен; и если у него найдется жилец, носящий фамилию с таким окончанием, он, конечно, укажет нам его квартиру.– Это займет немало времени, ну да уж нечего делать. Однако дальше-то что же будет?– А вот что я придумал, мосье Николь. Вы дадите мне несколько форменных писем, в которых такой-то ходатай по делам приглашает мосье (я уже сам выставляю его имя) в свой служебный кабинет по важному делу.– Молодец, Фрике! Право, молодец!– Еще бы! Ведь недаром же я буду выдавать себя за вашего поверенного, мосье Николь, – захохотал Фрике. – Не посрамлю же я своего патрона. А заманив господина ен в нашу контору, мы уже сумеем выпытать у него все, что нам нужно. VIОхота Покидали улицу Вавен Фрике и Николь в отличнейшем расположении духа. Отыскивать по всему Парижу человека, ни имя, ни местожительство которого не известны, действительно забавно и оригинально. Весело обошли приятели ближайшие улицы на Бер-Гласьер, Шартьер и Гранд-Шомьер.– Господин Маршен?.. – спросил Фрике у болтливого привратника.– А чем он занимается? – поинтересовался тот.– Не знаю. Мне надо передать ему письмо.– Маршен… Погодите!.. Во втором живет Бернар… Вам, может быть, нужен Бернар?– Нет-нет!– Тогда спросите рядом.В соседнем доме их приняли за воров, дальше – за нищих, в следующем – за агентов тайной полиции. Обойдя всю улицу Гранд-Шомьер, они нашли только одно подходящее имя – Альфонс Геден, бывший студент, написавший водевиль для театра Клюни и хвалебную песнь весне.На всякий случай студенту оставлено было письмо следующего содержания:«Париж, 20 сентября 1868 г.Милостивый государь!Покорнейше прошу Вас пожаловать завтра от 2 до 3 часов в мою контору по весьма важному делу, лично Вас касающемуся.Николь.Поверенный и ходатай по судебным и тяжебным делам. Улица Вавен, 110.»– Едва ли только Геден этот окажется тем, кого нам надо, – заметил Фрике.– В шахматной игре необходимы пешки! – пожал плечами его приятель.– А я не умею играть в шахматы, – пожаловался Фрике.– Начало, по крайней мере, пока довольно удачно, – похвалился Николь. – Теперь нам придется расстаться, – добавил он.– Я останусь в этом квартале, – заявил Фрике. – Надо обойти улицу Гласьер.– Едва ли ты найдешь там что-нибудь.– Почему вы так полагаете?– Потому, что, судя по твоему рассказу, лица эти не могут жить в таком бедном квартале.– Да вы сами же говорите, что нельзя ничем пренебрегать.– Конечно, конечно… Орудуй, милый Фрике, орудуй здесь, а я отправлюсь на правый берег. Когда покончишь с улицей Гласьер, повороти через Пасси на улицу Круа-Буасьер, затем отправляйся на улицу Пениньер, а центральным кварталом я уж сам займусь.– Слушаюсь. Желаю вам успеха, мосье Николь!И приятели разошлись в разные стороны. Фрике направился к кварталу Гласьер, который населен почти исключительно бедными рабочими. Тощие, испитые физиономии, бледные, болезненные лица молодых девушек попадаются там на каждом шагу. Порок и разврат нашли себе здесь обильную пищу и вербуют своих покорных рекрутов главным образом в этой части Парижа.Проходя мимо бедной, грязной гостиницы, Фрике услышал свое имя.– Эй! Фрике! – окликнул его знакомый гортанный голос.– А-а! Это ты, Флампен.– Чего ты тут болтаешься?– Да так… Просто гуляю.– Небось старый-то твой хрыч опять тебе намылил голову?– Мосье Лефевр?.. Да.– Ты вырос, Фрике, преобразился в настоящего мужчину.– Еще бы! Мне ведь уже восемнадцать… А ты вот нисколько не изменился, все тот же…– Портильар, – подсказал гамен и захохотал во все горло.Личность эта была, действительно, не из симпатичных, и с первого же взгляда напоминала злополучного гамена Эжена Сю, с тою только разницей, что этому гамену было уже двадцать лет.Флампен был безобразен и гадок. Безобразие его – не из обыкновенных, на нем лежала какая-то особая печать самых низких животных страстей и пороков. Его громадный и слюнявый рот, с толстыми, бледными губами, с кривыми, желтыми зубами, изрыгал одну площадную брань и грязные, неприличные остроты. Его нахально вздернутый нос, казалось, каким-то собачьим чутьем выискивал поживу и легкую добычу. Его глубоко ушедшие в орбиты глаза – не то серого, не то зеленовато-коричневого цвета – еще издали зорко намечали свою жертву.Прежде Флампен пренебрегал своим туалетом, а теперь на нем были чистая рубашка из полосатого перкаля и франтовской галстук сольферинового цвета. Его гладко и ровно расчесанные волосы напомажены и слегка взбиты на висках. Надетая набекрень черная шелковая фуражка и блуза с широко откинутым назад воротником как нельзя более гармонировали между собой. Ходил он самой что ни на есть разгильдяйской походкой, заложив руки в карманы своих узких панталон.Я уверен, что вы непременно где-нибудь видели тип человека, подобного Флампену, и при встрече с ним не могли удержаться от невольной гримасы омерзения и отвращения, тогда как рука ваша благоразумно опускалась в карман, чтобы убедиться в целости и неприкосновенности кошелька или бумажника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13