Кортес непременно хотел взять с собой лошадей. Это должно было показать всем, что он не ограничится обычной меновой торговлей, двигаясь вдоль побережья. Для похода на Мехико, для долговременной и прочной колонизации этой земли кони пригодились бы. Вот только лошадей на Кубе насчитывалось крайне мало, и стоили они целое состояние, считаясь знаком наивысшего престижа. Затраты на закупку ценных животных с Кортесом разделили его капитаны. В итоге удалось собрать шестнадцать лошадей: одиннадцать жеребцов и пять кобыл, одна из которых была жеребой.
Не меньшую заботу главнокомандующий проявил и в оснащении своей крошечной армии современным вооружением. О превосходстве испанцев над туземцами было сказано немало. Хотя знание пороха, не столь давно завезенного в Европу, и помогло кастильцам, но огнестрельное оружие тем не менее играло все еще символическую роль. Кортесу удалось собрать не бог весть что: десять бронзовых пушек и четыре фальконета, которые представляли собой небольшие артиллерийские орудия на колесах, стрелявшие ядрами весом менее одного килограмма. Прочее огнестрельное оружие заключалось в… тринадцати пищалях. Из других видов усовершенствованного оружия имелись только арбалеты, целых тридцать штук. Можно с уверенностью утверждать, что Мексика была завоевана главным образом шпагой.
Веласкес испугался растущего авторитета Кортеса, который распоряжался в Тринидаде, как в своей вотчине, и начал принимать меры, чтобы осадить зарвавшегося конкистадора. Но люди губернатора не смогли добраться до Кортеса, команда которого несла службу исправно. Сторонники Веласкеса либо оставляли его лагерь, либо закрывали на все глаза. Соотношение сил явно складывалось в пользу командора экспедиции.
До отъезда Кортес поставил все точки над i. Собрав всех своих соратников, он обратился к ним с речью. Кортес говорил об ожидавшей их славе, чести испанской нации и короля, за которого они шли сражаться, победе христианства по всей земле. Кортес объяснил, что им предстояло освободить индейцев от власти сил Тьмы и рабства Демона. Он так и сказал – «освободить», а не «подчинить себе». Даже выступая перед этим пестрым и социально неоднородным собранием, он подбирал слова: демагогия эрудита, говорящего искателям приключений со шпагами в руках о гуманизме и величии. Он никогда не менял ни своих воззрений, ни способа их изложения и был принят как идальго, так и грубыми солдатами. Никогда он не натравливал одну группировку на другую, напротив, его личность служила примиряющим началом. Все торжественно приносили ему клятву верности.
Момент настал. Из одиннадцати кораблей армады Кортес собрал у Сан-Антонио только десять, оставив одно судно для связи, чтобы иметь возможность получать позже новости с Кубы и Испании. Связным быть вызвался Франсиско де Сальседо: он присоединится к экспедиции позднее. 10 февраля 1519 года корабли подняли паруса. Кортес уверен в успехе.
Карл I
Барселона, 15 февраля 1519 года
В Каталонии шла избирательная кампания. Собрание кортесов открывал король. Слабый и презираемый, но все-таки король. Девятнадцатилетний монарх не знал ни слова ни по-латыни, ни даже по-испански. Он говорил и писал исключительно по-французски, да и то злые языки утверждали, что король изъяснялся на пикардийском диалекте в самом мужицком варианте. Он подписывался Карлом, как и один из его предков – Карл Смелый, герцог Бургундский. Юный король родился в Генте в первый год нового века. Он был вторым ребенком и старшим из двух сыновей Хуаны Безумной и Филиппа Красивого. Его прабабка была сумасшедшей, впавшая в безумие мать содержалась в Тордесильясе вместе с его самой младшей сестрой, которая пребывала в состоянии прострации. Он и сам в конце концов лишится рассудка в Юсте и будет проводить время, без конца останавливая и заводя стенные часы в попытке разрешить единственный преследовавший его вопрос: который теперь час?
Карл мог и не стать королем. Почивший арагонский король Фердинанд, ставший по смерти жены Изабеллы Католички регентом Кастилии, провозгласил в своем завещании наследником кастильского престола младшего из внуков – Фердинанда, родившегося в 1503 году в Алькала-де-Хенарес. В отличие от своего старшего брата, Фердинанд вырос в Испании, где воспитывался дедом. Чувствуя приближение смерти, арагонский король тайно изменил свое завещание, дабы не нарушать права старшинства. Он назначил преемником Карла и, учитывая юный возраст нового государя, выбрал регентом Сиснероса, восьмидесятилетнего архиепископа Толедо. Полузадушенная инквизицией и переживавшая тяжелый кризис Кастилия взбунтовалась. «Фердинандисты», то есть те, кто не хотел признать кастильским королем чужеземца, каким, в сущности, был Карл, пришли в ярость; кортесы, представлявшие города, неплохо поладили бы с королевой Хуаной, законной наследницей, и считали в духе времени иметь монарха, который восседает на троне, но не правит. Но в Нидерландах, где была резиденция Карла, его советники нанесли неожиданный удар: они договорились с Сиснеросом и провозгласили Карла королем Кастилии и Арагона… в Брюсселе. Коронация состоялась 13 марта 1516 года в соборе Святой Гуцулы.
Престарелый Сиснерос пытался притушить вспышки недовольства, огоньки которого тлели почти повсюду. Наконец, после двадцати месяцев колебаний Карл решился открыть для себя землю, которой правил, но которую ни разу в жизни не видел. Он вышел в море из Флессинга. 17 сентября 1517 года буря загнала его корабль на рейд Вильявисиоса возле Хихона. Карла I никто не ждал. После всевозможных злоключений он добрался со своими советниками до Вальядолида через выказавшую ему полное безразличие Кантабрию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111