Казна была пуста, и долги, сделанные ради подкупа избирателей, могли привести в отчаяние самого закоренелого оптимиста. Карл V нашел решение. Он поднял налоги, и вся Кастилия должна была платить. Не желая откладывать свой отъезд, король решил выиграть время, созвав кортесы в непосредственной близости от порта – в Сантьяго-де-Компостела. Первый просчет: император собирал депутатов Кастилии в периферийной Галисии, политически слабо связанной с Кастилией и к тому же не представленной в кортесах!
Открытие кортесов 31 марта 1520 года прошло весьма шумно. Великий канцлер Гаттинара, уроженец Пьемонта, председательствовавший на заседаниях, не мог справиться с собранием. Нарушения регламента следовали за нарушениями. Под обстрел критики попал сам император, ничего не понимавший в дебатах. На упрек в том, что он раздает высокие посты и престижные должности иностранцам, он пообещал тех натурализовать! Король явно не понимал чаяний своего народа. Заседания были прерваны, затем снова возобновлены с 25 апреля. После туманных обещаний Карл V вырвал у депутатов согласие на чудовищные налоги, призванные покрыть расходы на его безумную избирательную кампанию, и 20 мая отбыл в Германию, передав Испанию в руки своего исповедника фламандца Адриена Утрехтского.
Вспышка возмущения не заставила себя ждать. Депутаты, проголосовавшие за налог, пережили тяжелые моменты. Началось восстание. Водворяя порядок, войска Карла V открыли огонь в Медине-дель-Кампо. Возмущение испанцев дошло до предела. В сентябре вожди восстания встретились в Тордесильясе. Здесь были представлены тринадцать городов: Сеговия и Толедо, где зародилось движение; Вальядолид, фактическая столица, восставшая 29 августа и изгнавшая из своих стен непопулярного регента-фламандца; Бургос, Авила, Сория, Леон, Самора, Topo, Куэнка, Гвадалахара, Мадрид и конечно же Саламанка.
Крупный университетский город сыграл немалую роль в том брожении, охватившем Кастилию с самого прибытия Карла из Гента. Там группа интеллектуалов, руководимая францисканскими, доминиканскими и августинскими монахами, взялась разработать политическую доктрину, особенностью которой было сочетание революционного с традиционным. Избрание на трон Кастилии короля-чужестранца – к тому же вечно отсутствующего – некоторым образом лишило монархию ее законности и обоснованности: этот абстрактный король, не реальный и не испанский, уже сам по себе доказывал, что без него можно обойтись. Группа из Саламанки предлагала Испании политическую структуру, которая была подсказана итальянской моделью: города-республики управляются самостоятельно, оставаясь внутри единой общностью, представленной королем, который не имеет реальной власти, но становится символом единства страны и ее испанского духа. Законность правил организации этих городов-государств происходила из обычных муниципальных уложений – fueros , – считавшихся гораздо более древними, чем законы монархии, и принципов кастильского кодекса «Siete Partidas », составленного в XIII веке. Этими идеями и был пропитан изданный в Саламанке в феврале 1520 года pregon de las comindades – подобие хартии, которая объединила на кортесах в Сантьяго-де-Компостела противников короля Карла.
«Король есть наш наемник» – так без обиняков выразились кастильские депутаты на кортесах в Вальядолиде еще за два года до описываемых событий. Повстанцы из Тордесилтяса, comuneros , не желали более иметь своим королем того, кто не считает себя обязанным по отношению к своим подданным, того, кто не исполняет неписаный договор с народом. Они выступали не столько против чужеземного короля, не столько против налога, сколько против всей монархической системы в ее абсолютистской форме. Восстание объединило республиканцев, опередивших время лет на двести пятьдесят, и националистов, не находивших себя в этой европейской германо-римско-испанской империи без столицы и без собственного лица.
Новая Испания
Тепеака, октябрь 1520 года
В ста километрах к юго-востоку от Тласкалы в самом сердце высоких плато, образующих на горизонте бесконечную линию, лежал индейский город Тепейакак (Тепеака). Кортес выбрал это место, чтобы основать «надежный город на границе» (Segura-de-la-Frontera), откуда можно было контролировать страну тлаксальтеков и дорогу на Веракрус. Здесь в ничем не нарушаемой тишине он пишет одну бумагу за другой. После яростных битв конкистадору предстояло вести новые сражения, сменив меч на перо. Его врагами теперь были светские группировки, придворные и сам король. Он вел войну в переписке, словами, сила которых была ему известна. Подобное положение не страшило Эрнана. Он играл на двух досках: удерживал земли силой оружия и вел бумажную войну, сражаясь словом и делом.
Прежде всего он решил возобновить свое наступление на ацтеков. Несмотря на дух поражения, витавший после Ночи Печали, он ни на шаг не отступил от своих планов. Раз достичь цели он может только войной, что ж, будет война.
Кортес первым делом составил несколько документов сугубо юридического характера. Чтобы обеспечить себе будущее, он заставил множество свидетелей заверить утрату пятой части добычи, причитающейся королю в бою 30 июня. Он также вынудил своих капитанов выступить против Веласкеса и Нарваеса, на которых возложил ответственность за беспорядки в Теночтитлане. Если бы не произошла высадка экспедиции кубинского аделантадо, не было бы ни резни на Токскатле, ни восстания индейцев. Эрнан поставил все точки над i в споре о финансировании его собственной экспедиции, который возник из-за слуха, пущенного Веласкесом, что он снарядил Кортеса из личных средств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111