– Выходит, ты ошибся, господин,– осторожно произнес Карашшер.
– Нет,– сознание жреца полностью вернулось в человеческое тело.– У него особый путь, а законы Судьбы – выше воли богов. Потому-то отец наш Ашшур оставил дела своего мира.
– Это действительно так? – заинтересовался Карашшер.
– Так говорят.– Серые глаза жреца на миг утратили огонь холодной мощи. Но только на миг. – Мы служим Мудрому.– Последователь Аша сотворил старинный знак уважения, и зеленый огонек, сорвавшись с его пальцев, медленно опустился на мозаичный пол.– Не обращайся к тому, чего не можешь понять, и избегнешь беды.
Возможно, это была угроза. Карашшер опустил глаза, уставившись на зеленый огонек под ногами, молчал, не решаясь нарушить тишину. Маг был единственным существом, которого он боялся. И Карашшер не мог бы сказать, чего он страшился больше: кары за непослушание или того, что маг выбросит его, как негодную вещь, навсегда забыв о существовании какого-то Карашшера. Воин видел и то и другое (он был не единственным слугой жреца Мудрого) – и каждый раз ужас его был безграничен. Но Карашшер знал, что, пока он нужен хозяину, тот будет терпелив с ним. И воин старался оставаться нужным.
– Я полагал сделать его магом,– сказал жрец Аша.– У него есть и этот талант. Но, похоже, Судьбе угодно создать из него воина.
– Да, мой господин,– согласился Карашшер.– Этот мальчик – прирожденный боец. Он не знает страха.
– Он узнает его,– жестко сказал маг.– Позже.
– Я мог бы стать его наставником,– предложил Карашшер.– Уж бойца я из него сделаю. Лучшего в Четырех Империях!
Маг усмехнулся.
– Нет,– сказал он.– Ты сделал бы из него безупречного воина. А безупречный воин – всего лишь воин. Он слеп. Тот путь, какой ему предназначил я,– путь боли и одиночества. Пусть он познает слабость, пусть станет гибким, как плеть. Тогда никто, кроме держащего рукоять, не сможет угадать, куда он ударит.
– А рукоять держать будешь ты? – угадал Карашшер.
– Да,– сказал маг.– Так угодно Мудрому… и мне.

7

Фаргал разбежался и, высоко подпрыгнув, вскочил на подставленные ладони Большого, оттолкнулся – и вот он уже стоит, выпрямившись, у Большого на плечах. Мимошка бросил им, один за другим, пять ножей и застучал в маленький барабан, задавая ритм. Ножи замелькали в воздухе. Фаргал и Большой жонглировали в четыре руки. Отполированные клинки вспыхивали на солнце. Фаргал сам придумал этот номер, и они с Большим два месяца разучивали его, сначала с деревянными жезлами. Лезвия у ножей затуплены, но жала – острые. Ошибка – и получишь серьезную рану. Но партнеры не ошибались. Они на диво хорошо чувствовали друг друга.
– Хоп! – крикнул Мимошка, и один из ножей взлетел высоко вверх, а четыре, разом, полетели в деревянную мишень.
Пятый нож Фаргал поймал зубами и ловко спрыгнул на землю.
– Ну как? – спросил он Мимошку.
– Отлично!
– Не очень-то,– проворчал Большой, подходя к мишени, на которой был намалеван человек с длинными белыми волосами: пират-кушога.
Ножи, брошенные Большим, воткнулись в жирную бурую кляксу, обозначавшую рот. Один из ножей, брошенных Фаргалом, попал точно в глаз кушога, а вот второй валялся на земле.
– Ты куда целил? – поинтересовался бывший десятник.– В солнышко?
Фаргал молчал.
Большой выдернул пару ножей и бросил Фаргалу.
– Ну-ка! – сказал он.
Фаргал прищурился, резко взмахнул руками. Ножи, дважды перевернувшись в воздухе, ударили в мишень. Правый – в глаз, левый – на ладонь в сторону, у самого края доски.
– Еще раз! – потребовал Большой, возвращая Фаргалу ножи.
Мальчик повторил бросок. На этот раз левый попал в цель, а правый едва не продырявил учителя. Большой уклонился, подобрал нож и, не глядя, сбоку, вогнал его в мишень. Точно в нарисованный глаз.
– Баба,– презрительно сказал бывший солдат.– Неуклюжий щенок.
– Но я не могу думать о двух руках одновременно! – запротестовал Фаргал.
– А кто сказал, что ты вообще должен думать? – зарычал Большой.– Бросай, криворукий, а не болтай!
Фаргал метнул ножи… Правый – в цель, левый – куда-то в области «живота» мишени.
– Пятнадцать шагов,– презрительно процедил Большой.– Может, тебе попробовать с трех?
Фаргал надулся.
– Не могу я,– обиженно пробурчал он.
– Сможешь,– сказал бывший десятник.– Это не труднее, чем бросать вверх раскрашенные палки.
– Ну это-то у меня выходит получше, чем у тебя,– с оттенком превосходства заявил Фаргал.
Большой многозначительно щелкнул по своему ремню. Фаргал на всякий случай отошел подальше.
– Дядя, давай я ему скажу,– вмешался Мимошка.
– Ты? – Большой состроил гримасу.– Да ты и так-то не сможешь.
– Неважно. Слушай, малой, ты правую ногу вперед не ставь, нет, и левую тоже, ровно встань, понял? Во! Теперь бросай!
Фаргал метнул ножи. Левый опять ушел в сторону, но намного меньше, чем раньше.
– Шею не напрягай,– посоветовал Мимошка.– И на мишень прямо не смотри, пусть руки смотрят.
Большой открыл рот, чтобы высказать все, что он думает по поводу советов племянника, но тут Фаргал снова метнул ножи… и оба клинка угодили в цель!
– Еще раз! – потребовал бывший солдат.
Новый бросок был так же точен.
– Не понимаю, в чем тут дело,– пробормотал Большой,– но прими мое уважение, племянник. Может, сам попробуешь?
– Не, это не мое! –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23