Все говорят, и никто ничего не делает. Это мое последнее слово. Я за то, что произойдет.
Ларкин хмыкнул в знак согласия.
- Если честно, вы заметили, что ничего не происходит? Если не считать полчищ чужаков в форме?
- Полиция... - робко начал Ларкин.
- Господи, полиция! - Петтингейл одним движением руки стер её со стола и сказал, что если Ларкин хочет, то он ему кое-что расскажет.
Через непродолжительное время Ларкин вышел от него и спросил, как пройти к миссис Мэри Моррис, президенту женской лиги баптистов. Та объяснила Ларкину, что она заодно с Петтингейлом. Если Ларкин сядет у окна, чтобы записать, она сообщит ему, что...
Ларкин заполнил безупречной стенографией двенадцать страниц. На обратном пути он внезапно решил зайти к директрисе женской школы.
У той кабинет был заставлен массивными книжными полками. Она очень точно выговаривала каждый звук и при этом немного наклонялась вперед, как будто оправдывалась.
- Теперешняя ситуация ненормальна. В школе, мистер Ларкин, 647 учениц. И это только небольшой процент городской молодежи, которой угрожает опасность. У них есть право на защиту. Которую им, однако, никто не может гарантировать.
- Вы можете сказать, какие меры следует принять дополнительно?
- Я могла бы вам посоветовать поговорить с мистером Петтингейлом. Мы... я... школа, разумеется, не хочет отождествлять себя с какими-либо политическими или религиозными организациями. Только...
Дальнейшие визиты завершили общую картину. Джим исписал весь блокнот и вынужден был начать новый. Перечитав свои заметки в автобусе на обратном пути, он погрузился в нелегкие размышления.
- Только ключевые слова, - велел Смат, - Выпишите их так, чтобы можно было быстро получить общее впечатление: сегодня вечером и завтра утром мы с этим продолжим. Когда будете готовы, Джим, остановитесь на этом и отдохните. Сходите в кино.
- "Великолепный Джек" в "Одеоне", - радостно предложил Джесс. - Эй, Смат, можно мне тоже немного отдохнуть?
- Почем бы нет? Все равно от тебя никакого проку.
Когда Ларкин уходил, Джесс догнал его на лестнице:
- Выпьем, Джим?
- Немного рановато для меня, - вежливо отказался тот.
- Тогда, может быть, по чашечке мокрого древесного угля у Дорис, владелицы дивного кофейного агрегата?
- Хорошо, но недолго. Мне нужно написать письма.
- Ах, вы ещё занимаетесь подобными вещами? Я давно бросил. Сегодня люди не изливают душу на бумаге. Личный контакт - большой плюс...
Непрерывно болтая, Джесс вел его в кофейню напротив собора. Ларкин сел на высокий табурет, нащупал опору для ног и пригубил черный, как смоль, кофе из стаканчика. Джесс прервал словесную атаку.
- Я должен вам кое-что сказать, Джим. Я восхищаюсь вами. Нет, не сочтите это шуткой. То, что вам удается - просто сказка. Но что меня больше всего поражает - что, судя по всему, вам это ещё и доставляет удовольствие.
Ларкин размешал сахар.
- Мне нравится чем-нибудь заниматься.
- Да, но... - Джесс откинул волосы с лица, - Вы ведь понимаете, у каждого свой род активности. Я - мечтатель. Я полон неисчерпаемых идей, которые никогда не смогут осуществиться.
- В этом вы не одиноки, - тактично согласился Ларкин.
- Вы не находите это оригинальным? Вы правы. Не в бровь, а в глаз! Я действительно должен когда-нибудь проснуться и начать чтонибудь делать. Банти тоже мне так говорила. Банти - чудесное дитя, не правда ли?
- Мне кажется, она ведет себя немного замкнуто.
- Никаких уверток, счастливчик Джим. Ну, в самом деле, разве она не лучшее, что может предложить этот город?
Ларкин улыбнулся.
- Я ещё не дошел до того, чтобы следить за конкуренцией.
- Ах, черт возьми, Ларкин. Это происходит из-за нашей профессии. Ваши слова так же бессмысленны, как и слова людей, которых интервьюируют по поводу расовых проблем. Избавьте меня от этого. У меня Банти стоит под номером один. Одно это - уже показатель.
Ларкин пил переслащенный кофе и молчал.
- Мы с ней на одной волне. Меня от неё в дрожь бросает.
- Очень рад за вас.
- Вы мне не верите?
- Почему? Собственно говоря, меня это не касается.
- Нет.
Джесс отодвинул чашку, повернулся на стуле и наградил Ларкина сияющей улыбкой.
- Нет, это вас действительно не касается.
12.
Ларкин отправился домой и принялся за письма.
Миссис Кеттл прогромыхала вниз, чтобы спросить через дверь, следует ли ей что-нибудь приготовить. Он отказался, но потом передумал и попросил об этом. Спустившись в столовую, он уже пожалел об этом решении. Впрочем, он знал, что так и будет.
Вместе с престарелым учителем, который обычно кряхтел на втором этаже, он в немом предчувствии рассматривал подозрительно пахнущий паштет и лежащую рядом морковь.
Миссис Кеттл спросила с кухни:
- Сегодня вечером вы дома?
Джим собрался с духом.
- Да, миссис Кеттл. Думаю, я заслужил небольшую передышку.
- Еще бы, - она стояла со столовыми приборами в руках и смотрела на него. Он чувствовал, как её взгляд буравит его затылок. - Да, вы так много работали.
- Это точно.
- Кэйси был прав. На полицию нельзя полагаться.
Учитель скромно высказал мнение, что Кэйси проявил здоровую человеческую рассудительность.
- Но теперь, - миссис Кеттл гремела посудой, - дело выскользнуло у него из рук, - кастрюля загремела в мойке. - Попомните мои слова.
- Вы что-то слышали, миссис Кеттл?
- Так, всего понемножку, - дверь закрылась.
Подремывая в гостиной и борясь с тяжестью в желудке, Ларкин искал забвения в чтении. Но никак не мог сосредоточиться на романе. Работающий телевизор, болтовня миссис Кеттл и избранных гостей по поводу кухни, стирки и вечернего тумана, который обещал завтра усилиться, заставили его признать поражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49