– Миледи, я испугался за вашу безопасность, когда увидел, что вы покинули зал. Ваша комната пуста, я искал вас здесь.
Его глаза были холодны.
– Мои действия не должны волновать тебя, Руод.
Дара испытывала гораздо больший страх, чем показывала. Хотя от Руода пахло вином, он твердо стоял на ногах, речь его была ясной. Ее подозрение имело основание. Он набросился на нее раньше, чем она смогла промолвить слово, а через несколько минут она не могла даже вздохнуть. Он схватил ее железной хваткой. Его руки вонзились в волосы, голова Дары оказалась неподвижной, когда он целовал ее. Но как только она очнулась от первоначального испуга, ее охватила ослепляющая ярость. Она перестала отталкивать Руода, обнимавшего ее с грубой силой. Это было бесполезно. Ее руки взметнулись вверх, и она стала царапать его лицо.
Взвыв, он грубо бросил ее на плиты, покрывавшие двор. Пальцами он трогал царапины, которые она оставила на его щеках. Глаза его сузились. Он был вне себя от ярости. Он наклонился к ней и грубым рывком поставил ее на ноги. – Чертова кошка!
Одной рукой он крепко схватил ее за волосы, а другой со всего размаха ударил по щеке. От боли слезы затуманили ей глаза. Она была беспомощна против его силы.
Крепкие руки воина высвободили Дару. Чувствуя, как у него вырывают добычу, Руод грязно выругался, проклиная того единственного человека, который мог посметь помешать ему. Еще не видя Лаоклейна, он не сомневался, что это был он. Лаоклейн и Руод в бешенстве стояли друг против друга, забыв о предмете их ссоры. Избитая, вся в синяках, Дара была в шоке.
Она медленно отошла назад, пока не почувствовала за спиной твердую каменную стену.
Руод свирепо бросился в атаку. Но Лаоклейн ожидал ее и был готов выдержать обрушившийся на него вес. Небольшое усилие – и он отбросил Руода назад. Кулаки в кожаных перчатках остановились, когда Руод вновь оказался около его ног.
– Сукин сын, – ругался Руод. – Ты пожалеешь, что вмешался. Слишком долго я был у тебя слугой, исполнял твои приказы. Твои и этой побитой дворняжки, которую ты называешь братом! Он увидит твою кровь на этих камнях.
– Я думаю, что все закончится иначе, Руод.
Руод прекратил медленно ходить по кругу и нанес удар с необдуманной жестокостью. Лаоклейн отвел этот первый внезапный удар, второй удар пришелся Лаоклейну в пояс, он замычал и нанес ответный удар, который достиг цели. Лаоклейн слегка рассек суставами пальцев щеку Руода и почувствовал прилив удовлетворения. Дункан мог гордиться отвагой своих сыновей. Они обладали большой силой, ловкостью и дрались почти на равных, Безупречны были худые сильные торсы. Под натянутыми рукавами рубашек были видны очертания крепких рук. Ошеломляющей силы удары их кулаков каждый раз оставляли свои следы. Далеко не сразу Лаоклейн получил преимущество перед братом, оно было слабым, но вело к дальнейшему успеху, хотя оба уже устали. В ночном воздухе вместо дыхания слышался хрип. Наконец, шатаясь от удара, Руод упал на колени. От этого удара глаз его распух, под ним был синяк. Распластавшись на камне, он обхватил себя руками, но понял, что не может подняться. Силы его покинули. Лаоклейн тяжело дышал. Пот блестел у него на бровях, но у него еще были силы. Лицо его не было повреждено. Медленно он вытащил из-за пояса кинжал. Металл блестел своей дьявольской красотой.
Руод посмотрел на него в изнеможении, его поражение становилось еще горче от сжигающей его ненависти. Лицо Руода исказилось от ужаса, когда он услышал, что произнес Лаоклейн:
– Только кровь моего отца, которая течет у тебя в жилах, останавливает мой клинок, Руод. Тебе нет больше места в Атдаире. Уходи сейчас же и не возвращайся. Здесь тебя ждет только смерть.
Руод с трудом встал на ноги и закачался.
– Не думай, что ты так легко от меня отделаешься, брат. – Последнее слово он произнес с отвращением. – Ты мне заплатишь, и дорого. Я всю жизнь прожил в твоей тени. Больше этого не будет. Мое время придет. Я вернусь.
Когда он уходил, в его горящих злобой голубых глазах было проклятие. Лаоклейн стоял неподвижно, затем, шатаясь, пошел к конюшне. Наступила тишина, Дара не двигалась с места. Через несколько минут появился Руод, сел на лошадь и, завыв, как это делали его первобытные предки, пронесся в ворота, которые для него широко распахнулись.
Только после этого Лаоклейн обратил внимание на Дару, напряженно ожидавшую в темноте. Она вся дрожала.
Старавшийся держаться прямо, он казался каким-то древним воином. Его черты выражали отвагу и врожденную ловкость. Он смело шагнул вперед, но не успели слова благодарности сорваться с ее губ, как он зло остановил их. Говорил он резко, как будто рубил ножом:
– Неужели ты настолько глупа, чтобы думать, что можешь справиться с таким человеком, как Руод? Гулять здесь в одиночку и в такой одежде! – Он оглядел ее голые плечи и грудь, которая была видна из глубокого выреза платья. Дара вспыхнула. – Руод или любой другой из моих мужчин, у которых ум помутился от вина и похоти, могут овладеть тобой здесь, во дворе, как обычной девкой. Или, может быть, ты этого хочешь? – Он не дал ей время на ответ, а притянул к себе, оставляя у нее на руках синяки от своих пальцев. – Это я был слеп, или; Руод был умнее?
– Нет, Макамлейд, никогда, – грубо выкрикнула она. – Не думай, что я буду смотреть на тебя с большим удовольствием, чем на твоего брата-негодяя. Вы вызываете у меня отвращение. Оба! – Дара прекратила свою гневную речь. Она испугалась, когда поняла, что Лаоклейн с усилием сдерживает себя. «Даже, когда он был вне себя от ярости, – думала она, – глаза его никогда не были такими холодными».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83