Будь осторожна, миледи, она способна причинить много зла.
Гарда ушла, оставив много пищи для размышлений, хотя ее предупреждения только усилили интуитивное отвращение Дары к Лесли. Чувство опасности возросло и оттого, что Лесли в качестве посланницы своего отца могла означать зло не только для одной Дары, но и для Галлхиела, и куда хуже, для Лаоклейна. Дара поклялась, что не спустит глаз с Лесли, за исключением того времени, которое она будет проводить в своей комнате. Лесли будет постоянно сопровождать или Гарда, или она сама, как бы неприятна ни была эта задача.
Когда к вечеру Дара вышла из своей спальни, она не очень изменилась. Она вымыла волосы, и они свободно лежали на спине, их цвет был похож на пожелтевшие осенние листья. Ее слегка обволакивал аромат душистого мыла. Бархатное платье цвета лесной зелени подчеркивало ее стройную фигуру. Кудри были завязаны лентой из той же ткани.
Лаоклейн вернулся домой в ожидании уюта и покоя, созданного Дарой в Галлхиеле, но его встретили напряжение и враждебность. Источник был видимый и, одновременно, неприметный. Дара спокойно представила ему Лесли.
Удивление Лаоклейна доставило удовольствие дочери Киарра.
– Не сомневаюсь, Лаоклейн, ты помнишь меня девочкой со слишком длинными ногами, чья откровенность ставила человека в неловкое положение.
– Лучше бы я тебя не знал, Лесли, – лениво признался Лаоклейн. Его глаза следили за красивыми движениями Дары, когда она наливала ему кружку эля.
Лесли заговорила опять, привлекая к себе внимание Лаоклейна:
– Я больше не эльф, лишенный изящества, но такая же откровенная, и этим создаю неудобства. Гарда может подтвердить это. – Она с вызовом посмотрела на Гарду, но та ничего не ответила.
Лаоклейн не обратил внимания на то, как они обменялись враждебными взглядами.
– Как поживает Киарр?
– Мой отец сам определяет, что хорошо, что плохо. Сейчас он не находит себе места и мучает мать своим отвратительным настроением, но он здоров.
– Каиристиона более чем подходит ему. Мы их скоро здесь увидим?
Она улыбнулась:
– Конечно, кузен.
Дунстан стал спрашивать ее о других членах клана. С теми, о ком он расспрашивал ее, он расстался всего лишь несколько недель тому назад, но жизнь движется быстро, у горцев она полна опасностей. И не только Дунстану было интересно узнать, кто родился, а кто умер.
Позже, за ужином, когда они ели горячие пироги с олениной и дичью, Лаоклейн имел возможность наблюдать за скрытой враждебностью между Дарой и Лесли. Они вели слишком вежливый разговор, а глаза их вспыхивали так, как будто они наносили друг другу удары кинжалом. Он не сомневался, что подстрекателем была Лесли. Ведя беседу, она скрытно пыталась удовлетворить свое любопытство, чему она научилась у Каиристионы. Методы Киарра были более жестокими. Его характер, как и его имя, восходил к норвежским предкам клана. Его семья старалась избегать проявления худших черт его характера, а также направляла их против других.
Лесли повела себя неосторожно, заметив, что семья Дары не одобрила бы ее выбора, когда она с такой легкостью предпочла Шотландию Англии.
Дара отнеслась к этому предположению спокойно, но ответила твердо:
– Я выбрала человека, а не страну, и я ничего не должна объяснять. Если ты так любопытна, расспроси Бретака или любого из тех, кто ехал из Атдаира, они могут тебе все рассказать, если ты не решаешься расспросить Лаоклейна.
Лесли покраснела, встретившись взглядом со своим кузеном. Он был мрачен. Он знал, как и она, что вопросов больше не будет. Он безжалостно подавит любую дерзость, на которую она решится. Так же поступит любой из его людей.
Он осушил свою кружку и встал. Это был знак для всех, что пора идти ложиться спать.
Он подал руку Даре и пожелал Лесли спокойной ночи. Она не встала, но глазами проводила их из комнаты. Она медленно подняла свой бокал и отпила вино. Оно было теплым. Слуги стояли сзади в ожидании, чтобы начать убирать со стола. Лесли не обращала на них внимания. Она сидела, нахмурившись, а пальцами непроизвольно водила по гравировке своего пустого бокала.
Киарр подчеркивал простоту своего плана, она же столкнулась с трудностями. Отношение ее кузена к своей жене-англичанке было не таким легковесным, как они думали, и убрать ее будет трудно, потому что его люди приняли ее полностью. Не было признаков возмущения и недовольства, которые Киарр советовал использовать для своего преимущества. Члены клана, вернувшиеся из такого далека, не жаловались. Они сплотили свои ряды вокруг своего главы. Лесли видела подозрительные взгляды, которые бросают в ее сторону, хотя их и пытались скрыть.
На ее лице было жестокое упрямство. Она отодвинулась от стола и встала, чтобы уйти из зала.
Дверь большой комнаты была плотно закрыта. В спокойном и теплом уединении Дара переодевалась в ночную рубашку. Она тихо щебетала, а Лаоклейн осторожно наблюдал за ней, когда она стала умываться над умывальником.
– Тебе не нравится Лесли.
– Это я ей не нравлюсь, однако же не настолько, чтобы открыто негодовать по поводу моего присутствия здесь, – ответила она, не поворачиваясь.
Она не могла видеть его беспокойного жеста.
– Лесли всего лишь неуправляемый ребенок.
Дара повернулась, вспомнив слова Гарды. Лаоклейн стоял рядом с ней.
– Она не ребенок, и я боюсь, она выражает взгляды твоего дяди. Как он посмотрит на меня, дорогой? Как на твою хорошенькую английскую шлюху?
Он крепко схватил ее за плечи, разозлившись на слова, которые она выбрала.
– Он сильно рискует, если посмеет так назвать тебя.
– Он захочет шотландку для Галлхиела, – упорствовала Дара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83