– Нет, дорогая, это ты отказываешься от своего сына! Парлан больше не мальчик. Ты перед собой видишь рассудительного и сильного мужчину.
– Долгие годы я в страхе ждала твоего возвращения из каждого похода или того, что к моим ногам положат твое тело. Теперь ты приговариваешь меня к тому, чтобы я так же ждала и сына?
Теперь уже все видели, что вошел Макамлейд. Он был хмур, все умолкли, он внимательно посмотрел на широкие плечи Парлана, на его сильные и крепкие руки, потом посмотрел ему в глаза. Взгляд Парлана был ясный и откровенный.
– Ты себя считаешь взрослым мужчиной, Парлан?
– Да, милорд. Этому меня учил ты и мой отец.
Лаоклейн кивнул головой, пряча улыбку. Это был мудрый ответ.
– Дунстан, нам нужно хорошо охранять наше стадо. Оно – наше будущее. Пусть Парлан будет одним из тех, кто будет его охранять.
Дунстан положил руку на плечо сына.
– Пошли со мной.
Ни один из них не осмелился обернуться и посмотреть на Гарду, которая молча ругалась. Дара отвела ее к стулу.
– Таковы мужчины, Гарда, сколько бы им ни было лет. – Но несчастная мать лишь покачала головой, не желая, чтобы ее успокаивали.
Пока ничто не мешало их продвижению. Их не заметил ни один из стражей, стоявших на отдаленных рубежах. Они вышли из лодки, привязали ее к берегу и поднялись по каменному крутому обрыву в Аирдсгайнн. Стража вдоль стен состояла не из лучших воинов Аирдсгайнна, и их легко одолели. Воины Галлхиела вошли в крепость, встретив на своем пути лишь небольшие препятствия, крови было пролито еще меньше. Они направились к караулу. В помещении никого не было. Большой зал тоже оказался пуст. На стенах были пятна многовековой плесени, на коврах грязь. Посредине пола было небольшое углубление. Над ним поднимался едкий дымок, слабый дрожащий огонь лизал наполовину ободранного кабана, насаженного на вертел. Жир капал в затухающий огонь.
Лаоклейн и Тамнаис, стоявший за его спиной, поднялись по крутой лестнице. Лаоклейна интересовало, встретят ли они хотя бы женскую прислугу в этом доме сегодня ночью. Замок казался покинутым.
Каиристиона была у себя в комнате в окружении своих служанок. Осанка ее была все еще молодой. Одета она была по-королевски и выглядела куда лучше, чем все, что ее окружало. А окружавшая ее обстановка могла похвастаться лишь потертыми гобеленами. Она не была больше милой, и дело было не в возрасте, который изменил ее внешность. Все дело было в злости и ненависти, которые были явно видны в серебристо-голубых глазах и в улыбке полных и жестоких губ. Она услышала, как Лаоклейн звал ее, и собрала воедино всю свою ненависть, чтобы его встретить. Она ответила насмешкой и не разрешила ему войти.
Дверь поддалась очень легко и сломалась под напором крепких плеч. Она знаком приказала своим служанкам уйти, и они остались одни.
Взломщики выпрямились, а Каиристиона закричала:
– Ты что же, пришел заявить права на эту жалкую крепость, убийца моего мужа?
– Нет. Я не взял ее у Киарра, я не возьму ее и у тебя. Ты скоро умрешь, и крепость перейдет в мою собственность или собственность моего наследника.
– Так зачем же ты тогда пришел без приглашения?
– Я желаю вернуть то, что у меня забрали, будь то животное, мужчина или женщина…
– А если я откажу? – Каиристиона не пыталась притворяться.
– У тебя нет выбора.
Она сжала пальцы. Ей хотелось выцарапать глаза этому человеку, который смотрел на ее умирающего мужа, а сейчас так уверенно смотрит на нее. Как она его ненавидит!
– Милорд Макамлейд? – Его позвали из коридора.
– Здесь.
Услышав голос Тамнаиса, люди поняли, куда нужно идти.
Вошли двое мужчин, которых Лаоклейн направил обыскать крепость. В доказательство успешно выполненного задания они привели женщину. У нее были красные опухшие глаза. На запястьях были свежие следы от цепей, в которые она была закована. В плен ее взяли силой. Каиристиона была в восторге, что ей удалось покорить ее, после того как ее мужчины насытились ею. Радость Каиристионы была бы куда больше, если бы она могла видеть жену Лаоклейна распластанной и корчащейся, когда один за другим потные мужчины с руганью подходили бы и опорожнялись между ее крепко привязанных ног. Вот это было бы удовольствие!
Освобожденная пленница не обращала внимания на свою мучительницу. Ее взгляд был устремлен на Лаоклейна.
– Прошу тебя, милорд, мой муж и мой ребенок, они в безопасности? – В ее голосе был ужас.
– Им не причинили зла, они тебя ждут.
Он подал знак своим людям, и они вывели ее. Лаоклейн опять обратил свое внимание на вдову Киарра.
– Скажи спасибо, что она жива. Поэтому моя злость не так велика.
– Я не боюсь твоей злости! Его глаза сделались узкими.
– Ты осмеливаешься быть дерзкой при такой слабой охране. Где твои люди?
– У меня их осталось мало, но мне достаточно.
– Но где-то их больше, чем здесь, – сказал он подозрительно и повторил: – Где они? И где Лесли?
Медленная улыбка Каиристионы была тем ответом, в котором он нуждался. Ругаясь словами, которые было невозможно слушать, он позвал к себе своих людей и быстро покинул крепость. Им вслед слышался смех Каиристионы. Она ликовала по поводу его неудачи. В тот час, когда Лаоклейн оставил свою крепость и направился к Аирдсгайну, в тот самый час ее люди начали свой поход на Галлхиел.
ГЛАВА 23
Бушевала гроза. Дождевые потоки и порывы ветра в любую минуту могли сбросить людей Лаоклейна с крутого обрыва во вспененные воды озера. Единственная женщина, такая же бесстрашная, как и мужчины, вместе с ними старалась удержаться на краю обрыва, Душой и сердцем она рвалась домой к своей дочери и своему мужу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83