– Повинуйся мне! – выкрикнула я снова и отступила назад, так как ее алмазные когти потянулись ко мне.
И прошли насквозь. Она не могла дотронуться до меня. Я ощутила победное чувство триумфа.
– Повинуйся…
Приблизившись вплотную, она запустила когти глубоко в меня, нащупывая что-то. Нет! Нет-нет-нет-нет… Только не моего ребенка.
Она могла легко разрушить зарождающуюся во мне жизнь, я знала это наверняка.
Я ощутила это, как и то, что Дэвид пытается добраться до меня, полный решимости прикрыть меня или умереть.
Рэйчел колебалась. Ее когти держали хрупкий огонек в своих объятиях. Небольшого усилия было бы вполне достаточно. Пока она думала, как поступить, разрываемая внутренними противоречиями, я набрала воздуха в легкие и выдохнула.
– Повинуйся же мне!
Внезапно она словно окаменела. Лед и шипастые углы, антрацит и стекло. Трехмерная скульптура, видимая только зрению джинна. Живая ли? Дышащая? Я не могла с уверенностью сказать это. Не было чувства соединения с ней, хотя я и держала ее бутылку в руке. Интересно, кто-нибудь пытался приручить ифрита до этого? Вероятно, нет…
Люди не могли их видеть, а джинны не имели возможности для этого.
Я была единственной в своем роде, кто мог видеть их и держать в узде одновременно.
– Отпусти моего ребенка, – прошептала я.
Рука внутри меня разжалась, и когти втянулись внутрь. Это была единственная часть ее тела, которая двигалась.
– Рэйчел, ты меня слышишь?
Молчание. Я вздрогнула и открыла черную кожаную сумку, все еще висевшую на мне. В ней было достаточно места и для двух бутылок. Я опустила ее бутыль так, чтобы она не повредила бутыль Дэвида. Потом я направилась к Дэвиду, оставив ее в замороженном состоянии.
Его торс представлял собой сплошное кровавое месиво. Кровь, кровь повсюду. Глаза приобрели цвет увядающих коричневых листьев, губы приняли слабый сиреневый оттенок.
Она почти полностью потребила его. Задыхаясь, я склонилась к нему. Его кожа показалась мне ледяной. Он был подобен огню, гаснущему на ветру.
Я прошептала его имя, снова и снова. Я приказала ему излечить себя. Он не отреагировал, хотя его взгляд был прикован ко мне, словно я единственное живое существо, оставшееся на земле.
Его рука нащупала мою и крепко сжала ее. В ней не ощущалось прежней силы. Ногти на его руке были такими же бледными, как и губы.
– Оставь меня, – прошептал он.
– К черту! – оборвала я его. – Господи, пожалуйста, не допусти этого. Дэвид, я приказываю тебе исцелить…
Ко мне подошел Кевин.
– Он умирает, – произнес он. – Я не знал, что с ними это тоже случается.
– Заткнись, ты, маленький недоносок. – Я подняла голову и подумала, что маленькая красная точка на его груди вызвана слезами, застилающими мои глаза, но потом осознала, правда с некоторым опозданием, что это на самом деле.
Я совсем забыла про Куина и его снайперскую винтовку.
Красная точка была лазерным прицелом, нацеленным на сердце Кевина.
– Нет! – закричала я и толкнула его в грудь, и он, споткнувшись, грохнулся на задницу. Я встала во весь рост, размахивая руками.
– Нет, Куин. Остановись. Все кончено. Кончено… Кевин вскочил на ноги. Вот идиот. Он был прекрасной мишенью.
Красная точка переместилась на мою грудь и замерла.
Он целился в меня. Не в Кевина, а в меня. Какого черта?!.
У меня хватило времени, чтобы отпрянуть в сторону, и, клянусь, я услышала приближающийся свист пули, направленной в мою сторону.
Мимо, было первой моей мыслью, но потом я увидела, что за мной стоит кто-то еще. Как и ее дружок, Сиобан решила погеройствовать и теперь стояла во весь рост, открытая для выстрела.
С раскрытым ртом она уставилась на красную дыру в груди, размером с большой палец. Она стояла недвижимая. Я слышала только хрипящий звук, будто кто-то решил прочистить горло. Потом из ее рта потоком хлынула кровь. Она покачнулась, падая на меня. Подняв голову, я увидела в ее спине дыру, размером со сжатый кулак. Из нее сгустками текла кровь. Ее всю трясло, словно эпилептика. Я что-то кричала – видимо, звала Мэрион. Кевин уже подбежал к ней, суетясь вокруг, но я поняла, что она умирает.
Мы оба это почувствовали.
Ее тело, содрогнувшись в последнем спазме, обмякло в моих руках, и я увидела, что цвет ее глаз был не карим; это было сочетание коричневого с золотистыми вкраплениями.
Не знаю, сколько времени прошло, но потом Кевин начал кричать. Он взял ее тело на руки. Я ощутила волну энергии, когда он пытался вдохнуть в нее жизнь. Сиобан содрогалась от электрических импульсов, пробегающих по нервам, но это происходило скорее на рефлекторном уровне.
– Ее нет, – прошептала я, испачканная кровью. Трясущимися пальцами я утерлась. – Кевин, хватит. Ее уже нет с нами.
Он не сдавался. Делал ей искусственное дыхание. Вдох за вдохом вдувая силу в уже безжизненную плоть, пытаясь отвратить неизбежное.
– Сделай же что-нибудь! – крикнул он мне. Его белое лицо было лицом зомби, глаза горели от ярости, губы были перепачканы ее кровью. – У тебя есть джинн! Спаси ее!
– Нет, – ответила я.
– Я убью тебя, клянусь, я сделаю это! – Я ощущала ярость, исходившую от него, но слова оставались словами маленького мальчика, испуганного и отчаявшегося. Его сила была силой ребенка, хотя внутри него оставалась мощь Льюиса, и она могла убить меня, сжечь, разорвать на куски.
Существуют три желания, о которых вы не должны просить своего джинна. Даровать вам вечную жизнь. Наделить вас безграничной силой и воскрешать мертвых. Правило Трех. Множество людей пользуется последним, именно когда подходит к концу их жизненный путь. Осознавая это, они приказывают своему джинну выполнить то, чего не следует допускать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90