Только телевизор был новейший, от лучшей фирмы-производителя. Ах да, явно не принадлежала к изначальному интерьеру еще и керамическая пепельница с парой натуралистических женских грудей.
У гостей было время, чтобы осмотреться, пока трогательно радостный хозяин возился на кухне с угощением — на поднос он выложил маленькие булочки-брецели и поместил стаканчики с прозрачным шнапсом, куда он бросил оливки, свою «изюминку». Но прежде всего он любовно выставил четыре разноцветные пивные кружки. Англосаксонские кружки, гордо протрубил он из кухни, стырил все за один вечер в одном и том же пабе на Шотландском нагорье, «и это при том, что кроме меня там сидели только три бухих индуса, больше никого». Подвиг был совершен еще в 1988 году, но ощущение триумфа не утратило своей свежести до сих пор.
— Я всегда считал, что Томас все-таки хороший парень, — проговорил Штерн, устремив удивленный взгляд на заляпанную гравюру Дюрера, висящую до нелепого низко, — но когда я увидел его ванную…
Явился хозяин:
— Та-а-ак, теперь только бы ничего не расплескать… и у меня много всего, только вот оливки могут закончиться, но если пить просто так, нормально, то тоже супер. Мне приятель один подкидывает, а сам он получает все из Польши через шурина, тот водит грузовик и иногда привозит мне «Ревал» по евро за пачку…
— До того как мы окунемся с головой в нашу следственную работу, — прервал его Лейдиг, явно чем-то озабоченный, — я хочу спросить, на чье имя ты заказывал корт. Ведь мало того, что нам всем запретили появляться в этом спорткомплексе, но ведь могут на нас еще и нажаловаться, особенно тот, которому ты подпалил галстук…
— «Корт»… недоделанный язык этот английский… на имя Шмитта, — засмеялся Хафнер, гордый своей находчивостью и по сему случаю смирившийся с крахом на спортивном поприще. — Я всегда так поступаю, ведь у меня часто возникают проблемы с персоналом.
— Ну, тогда все в порядке. — Штерн потряс головой. — Давайте, шеф, выкладывайте, что там у вас.
Тойер смерил его строгим взглядом:
— Спасибо за позволение.
С чего же, собственно, он начнет?
— В общем… Я ужасно сожалею, что говорил с вами таким тоном. У меня нет слов, как я сожалею. Господин Лейдиг, вы не маменькин сыночек и уже доказали это всем, и не единожды. А вы, господин Штерн… как мог я, дурак старый, сказать такую гадость про вашу семейную жизнь… Ведь это ваша супруга сообщила мне, где вас искать. Если бы не она, я никогда бы вас не нашел. Я уж думал, что потерял вас всех… Она была со мной очень любезна, больше, чем я того заслуживаю… Передайте ей мой искренний привет… — Штерн кивнул. — А ты, Хафнер… — Что ему сказать?
— Я не пьяница, — подсказал необузданный коллега. — Со мной все в порядке. Насрать мне на часы работы, все равно я и впредь буду приходить на службу когда хочу.
— Нет, нет. — Тойер замахал рукой как горе-пчеловод, отгоняющий от себя пчел. Мед, медведи… — Я вообразил, что доплыву с вами до своей пенсии, а для развлечения буду время от времени злить начальство. Ошибался. А ведь пора бы уже соображать, не мальчик. Единственное, что можно смело планировать, так это свои похороны, а потом радоваться тому, что планы осуществились… Просто все дело в том, что сейчас где-то рядом ходит тот, кто сбросил со стены замка девушку. Вероятно, лишь слегка оглушенную. А виноват я, ведь мог же провести по свежим следам нормальное расследование, но не сделал этого, прохлопал — и теперь уже не догонишь. Но все же попытаюсь исправить ситуацию. Если же мне кто-либо и в состоянии помочь, то только вы. Я прошу вас, вы хорошие ребята. Вероятно, в последний раз прошу.
В странной гостиной Томаса Хафнера стало совсем тихо.
Наконец хозяин вскочил и бросился на шею смущенному шефу.
— Я с вами, — сквозь слезы прохрипел молодой комиссар. — Вы мой шеф, навсегда. — Тут он, опустив голову, снова сел на софу из коричневого плюша.
Лейдиг глядел мимо Тойера.
— Она в самом деле обещала повысить меня по службе, и я купился на это. Простите. Мне стыдно, честное слово. У других есть характер, а я, пожалуй, просто образчик симбиоза с медузой. С липкой, сопливой медузой… Когда-то я ездил с матерью на Балтийское побережье…
— Ладно, Симон, все в порядке, — перебил его Штерн. — Все уже позади. В общем, обнимать я вас сейчас не стану, господин Тойер. И извиняться мне перед вами не за что. Повышения по службе мне никто не сулил. Впрочем, хватит, наплевать на все. Понятно, я с вами. А тогда я даже слышать не хотел про это расследование. Точно вам говорю. И дело, по-моему, не в нашей группе, а в… — Штерн вдруг замолк, а его губы безмолвно произнесли слово, которое можно было понять как «Габи».
Тойер ничего этого не видел. Охваченный нахлынувшим на него счастьем, он лишь молча кивнул.
— Я не верил в вас, — пробурчал Хафнер. — Потому что моим версиям тоже никто не верит. Но я был не прав и понял это только что, во время конфликта в спорткомплексе. Все-таки мне с вами не тягаться, ранг не тот, это точно. Какие-то вещи замечаешь лишь в бою.
— Иногда, Томас, — проговорил Лейдиг тоном, близким к мечтательному, — иногда ты бываешь просто… потрясающим…
— Гулять так гулять! — радостно воскликнул осчастливленный коллега и тут же стремглав рванул в строну кухни. Он появился снова в считанные доли секунды, хотя это физически невозможно и не поддается никакому научному объяснению, держа в руках запотевшие бутылки с помпезными этикетками — крымское шампанское — и четыре мутноватых бокала.
— Только вчера купил этот нектар русских шлюх! — ликовал он. — Для особых поводов — а разве сейчас не особый повод?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68