— Сейчас, сейчас, Севочка, сейчас…
— «Сецяс, сецяс»! — обиженно скривилась Аллочка.
Фома вместе с женщинами осторожно ухватились за матрас и попытались стянуть больного с кровати.
— Люди добрыя! Да что ж такое деится?! — Вдруг заголосила хозяюшка. — Куды ж вы яго тянете?! Это я что же — бесплатно того бугая три Дни кормила, поила, лелеяла?
— Два получается, я подсчитала, — поправила Аллочка. — Не кричите, женщина, тут же больной!
Но женщине было глубоко плевать на больного — утекали деньги. А она уже и придумала, куда их потратить! Поэтому горлом хозяйка работала на совесть:
— И чего ж, что два дня?! Я ж ить вам по совести сказала — три тышши он стоит! Даже ишо скидку сделала — песят процентов! А они задарма упереть хотят!
— Бабка… уйди от греха… — кряхтел Фома. — Сейчас точно милицию вызову.
— Да зови ты кого хошь! Милицию! Да в нашем районе ты ее фиг когда дозовесси! А я кликну вон соседского Кирьку, так он тебя мигом с энтим инвалидом рядом укладет! Тода точно меньше трех тыщ не возьму! — кипятилась бабуся.
Бабушка кинулась на дверь и раскорячилась крестом — теперь сдвинуть ее можно было только с косяком.
— Бабушка, ну что вы беспокоитесь, в самом деле? Вы же слышали — сейчас больного увезти надо, а мы здесь останемся, вот и решим все наши финансовые вопросы, — уговаривала хозяйку Светлана.
— Слышь, тетенька, — повернулся Фома. — Если он у меня в машине помрет, ты точно по всем инстанциям пройдешься, так что лучше отойди.
Старушка решила, что лучше и в самом деле не мешаться, отошла к печке, ухватилась за веник и принялась демонстративно мести половицы, стараясь побольше пыли поднять на кряхтящую группу.
С большим трудом переместили Севастьяна в «Жигули», и Фома прыгнул за руль.
— Гутиэра Власовна, не знаю, когда смогу за вами… Вы уж сами, если что…
Женщины стояли на деревенской улице и с тоской поглядывали на старенький автомобиль.
— Езжай уже, мы на такси доберемся, — махнула пухлой ручкой Аллочка.
Фома уехал.
— На такси, это ты хорошо придумала, — дрожащим голосом похвалила Гутя. — А деньги взяла?
— Откуда? Я их рисую, что ли? — возмутилась сестра.
— Ах, и точно, ты их даже зарабатывать не умеешь.
Аллочка возмущенно выкатила глаза, сжала губки куриной попкой, но ответить было нечего.
— Девочки, не ссорьтесь, у меня есть деньги, — примирила сестер Светлана.
— Есть деньги, вот и доставай! Три тышши! — снова возникла возле них бабуся.
— Договаривались на полторы же… — растерялась Светлана.
— Я сама свому слову хозяйка! Хону — скажу три, а хочу — вовсе пять заломлю, с меня станется.
Пока Светлана с Гутей недоуменно переглядывались, Аллочка изменилась в лице, выгнула грудь бугром, сложила руки кренделем и заговорила сердитым басом:
— Гражданочка! А пройдемте-ка в ваш коттедж для подробного допроса. Следствие жутко подозревает, что вы причастны к убийству гражданина Севастьяна… Гутя, как фамилия потерпевшего?
— Рожкин! — охотно подыграла та. — Севастьян Романович Рожкин.
Аллочка еще больше напыжилась. От такого ее представительного вида старушка не на шутку струхнула, подобрала подол и тихонько потрусила к дому, от греха подальше. Но зычный бас пригвоздил ее к месту.
— Куда эт вы?! — куражилась Алла Власовна. — Нет уж, постойте! Следствие подозревает вас в убийстве гражданина Рожкина!
— Ал, ты чего это? Он же не убит еще! — покрутила пальцем у виска Гутя.
Сестра не смутилась, она уже основательно вжилась в роль, а Гутя ей только палки в колеса вставляла.
— Ничего. Твой зятек его по дороге так растрясет, что мужик не доживет. Это я тебе как специалист намекаю. Так что… Пройдемте, гражданочка, чего рот-то раззявили? Сейчас вы нам подробно расскажете, за что вы силком затащили к себе мужчину, а затем избили потерпевшего до мозготрясения?
— До сотрясения мозга, — шепотом подсказала Гутя.
— Неважно. Так за что же? Вы его домогались? Вы выбивали из него деньги? У вас организована группа рэкетиров?
Старушка беспокойно бегала глазами от Аллочки к Гуте и обратно. Потом тихонько обратилась к спокойной Светлане:
— Слышь, доча, а чегой-то они тута ругаются? Денег платить не хочут?
— Вы, гражданочка, не отвлекайтесь! — рыкнула Аллочка. — Лучше говорите, где проживает эта… как же ее…
— Малаиха? Так она тута проживает. Позвать ее, што ль?
— Да. Было бы недурно. Пригласите сюда гражданку Малаиху, — вовсю кривлялась Аллочка.
— Гутиэра Власовна, а зачем сюда? Давайте ко мне на дачу пройдем, там и поговорим спокойно, и сами немного успокоимся. У меня замечательный кофе есть, — предложила Светлана.
Не согласиться с ней было трудно, и женщины направились к даче. Бабуська же резво припустила за соседкой.
Не успели дамы налить себе по чашечке, а уже в дверях толпилось человек пять местных жительниц.
— Проходите, усаживайтесь, — пригласила Светлана и заново включила кофеварку.
— Ну, рассказывайте, где и при каких обстоятельствах вы обнаружили мужчину? — приступила к беседе Аллочка, едва каждая из приглашенных дам получила по чашке с горячим кофе.
Кофе деревенские дамы не жаловали и теперь послушно держали в руках чашки, боясь расплескать.
— Так ить… при каких… Я вам сейчас и обскажу — начала пышная женщина в цветастом переднике. — Я ить и сама узнала токо севодни. Прибегат ко мне Антипишна и голосит, будто у-ей в боку клещ застрял. Орет: «Малаиха из лесу мужика приташшила, а Маруська Коза…»
— Маруська Коза — это я, стало быть, — почтенно пояснила уже знакомая хозяйка больничной избы.
Горожанки кивнули, и женщина, захлебываясь словами, продолжала:
— Ну!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12