Пойдем.
Кортни последовала за ним в библиотеку. Оба молчали. Сполдинг принес махровое полотенце, и Кортни стала вытирать им волосы, а лорд Гарретт принялся священнодействовать над своей трубкой, пытаясь ее раскурить. По недовольно нахмуренному лбу отца она догадалась, что Сара ничего не сказала ему о своем письме.
Кортни уселась около камина и ждала, когда отец что-нибудь скажет. Но тот хранил молчание, наблюдая за кольцами ароматного дыма, плавающими над его головой. Она слегка кашлянула, стараясь привлечь его внимание. Тяжело вздохнув и водрузив очки на кончик носа, он, наконец, спросил:
– Зачем ты приехала?
– Сара просила.
Кортни почувствовала его разочарование. «Неужели он вообразил, что я приехала навсегда?» – подумала она.
Лорд Гарретт провел рукой по волосам, порылся в ящике стола, достал конверт и швырнул его Кортни. Из конверта выпало письмо, и Кортни бросилась в глаза фраза: «Если ты решила оставить нас, – дело твое. Но одна из нас – Сара. Почему она должна…» и «Мои дети никогда не считались со мной, и Сара – не исключение. Если она хочет уйти, скатертью ей дорога. Я сказал ей, что не буду препятствовать, если она хочет посещать твои представления».
Кортни была раздосадована и обеспокоена. Отступать от принятого решения было совершенно не в характере Сары. Та часто говорила ей, что ждет не дождется, когда, наконец, Кортни начнет выступать в Англии, чтобы увидеть ее на сцене. А когда такая возможность появилась, Сара упустила ее. Это было совершенно непонятно.
Лорд Гарретт выбил трубку в серебряную пепельницу, стоявшую на столе.
– Марк был на твоей премьере?
– Да.
– Ну и что он наболтал тебе?
– Он сказал, что ты велел Саре вернуться домой из Брайтона.
– Надо ли осуждать меня за это? – прорычал лорд Гарретт. – Твой братец забыл о своих обязанностях по отношению к Саре и бросил ее на произвол судьбы. В его отсутствие она приблизила к себе человека с крайне сомнительной репутацией, и ее имя стали трепать на всех углах. Кому, как не тебе, знать, как легко опорочить доброе имя молодой девушки.
Кортни давно не была на родине. Но то, что и о ней ходили сплетни, не вызывало у нее сомнений, так как, по мнению света, молодой девушке с такой прекрасной родословной не подобало идти на сцену. Через ее поверенного, хоть и не часто, отец сообщал ей об этом, так как всегда жил с оглядкой на чужое мнение.
– Почему же надо было отзывать Сару из Брайтона в тот самый момент, когда к ней начал проявлять интерес некий джентльмен?
– Джентльмен! Ха! Кто сказал, что он джентльмен? Твой брат? – презрительно зарокотал отец, постепенно повышая голос и приподнимаясь в кресле. – Это негодяй! Я пытался объясниться с Сарой, но она не стала меня слушать. Я обязан был приказать ей вернуться домой. Как могла ты предположить, что я…
Внезапно он упал обратно в кресло, его лицо побагровело, покрылось испариной, челюсть перекосилась. Кортни бросилась к нему, но он протестующе махнул рукой.
– Папа, сколько раз тебе говорили, что надо сдерживать свой гнев. Это очень вредит твоему здоровью.
– Он компрометировал твою сестру. – При каждом слове лорд Гарретт стучал указательным пальцем по столу. – Наглец! Торгаш из Чарльстона, вшивого американского городишки. Там живет брат твоей матери Эзра Киран. Место, совершенно не подходящее для Сары.
– Может быть, ты судишь предвзято?
– Она проводила с ним все свое время, – продолжал он, как будто не слыша, что говорит Кортни. – Марк никогда не доверял этому типу. Спроси его, если мне не веришь.
– Сара – умная девушка. Тебе следовало бы доверять ей.
Лорд Гарретт встал и подошел к окну, по которому барабанил дождь. В стекле отражалось его лицо, и по отражению стекали струи дождя. Казалось, что отец плачет.
– Да, умная, – кивнул он. – Но слишком доверчивая. А она несет ответственность за нашу фамилию.
Кортни поежилась. Она ненавидела это слово: «ответственность». «С привилегиями приходит ответственность». Отец всегда вспоминал этот принцип, когда дети начали проявлять независимость.
– А как же быть с ответственностью Сары перед собой? Она – талантливая пианистка и писала мне…
– А, понимаю. Ты хочешь сказать, что, подобно тебе, она должна развивать свои таланты, следуя своему призванию.
Он говорил, что понимает, но Кортни прекрасно знала, как он бывает туп и слеп, когда дело касается его детей.
– Ты знаешь, папа, это еще не самое страшное – иметь дочь пианистку.
– Ты говоришь так же, как тот американец, – сказал лорд Гарретт, следя за отблесками огня на стене. – Мне говорили, что он все время заставлял ее играть и играть. Мне этого не нужно. Это ты могла отказаться от своих обязательств в день восемнадцатилетия, отказаться от поездки в Брайтон, порвать все связи с обществом ради жизни на сцене, но ты – максималистка и индивидуалистка. А Сара не такая.
– Меня вполне устраивает то, насколько ты мне доверяешь, – ответила Кортни. – Но почему ты отказываешь в доверии Саре и ставишь ее в зависимость от тебя. Почему не позволить Саре самой решить, сможет ли она прожить без…
– Она проживет и в Оуклей Корте. – При этих словах он встал, показывая тем самым, что это его последнее слово. – Ты дома всего лишь четверть часа, а мы уже погрязли в спорах. Все, что я хотел для вас обеих, – это достойное замужество и дети. Может быть, хотя бы Сара оправдает мои надежды.
Кортни уловила скрытый в его словах упрек, но не отступила, так как ей редко выпадала возможность поспорить с лордом Гарреттом, попытаться отстоять свою точку зрения.
– Мне не хотелось бы тебя разочаровывать, папа, и я готова сделать все, чтобы угодить тебе, кроме одного:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111