Не всякой семье так везет. К тому же она преподнесла нам сюрприз – я говорю о тебе, – не торопясь, произнес Димитр. – Ее захлестнул гнев, угрожая прорваться потоком негодующих слов. Но стоило Линн открыть рот, как выяснилось, что сказать ей нечего.
– Ты… ты… негодяй, – чуть слышно выдавила она. Обвинение было грубым и несправедливым, но Линн плевала на это.
В машине повисло глухое молчание. Обоюдное раздражение стало почти осязаемым. Линн зажмурилась: она не могла вынести взгляда потемневших мужских глаз.
Включив зажигание, Димитр резко нажал на газ. «Ягуар» рванулся с места. На повороте истошно завизжали по асфальту шины. Скорость была предельно допустимой. Девушка открыла глаза, но смотрела в сторону. Через несколько минут показались знакомые ей очертания изящного особняка, наводившие на мысли о знаменитом и элегантном Лазурном Береге.
Но это была Австралия, их родной дом. Тем большее впечатление он производил – своими размерами, изысканностью стиля, окружавшим парком, где был и бассейн, и корт, и сад, и беседки…
Два жилых этажа, пять спален (все с ванной), терраса, галерея, роскошная гостиная, библиотека, лестницы и переходы. С детства знакомый дом! Несмотря на внешнюю суровость и замкнутость, Янис был доброжелательным и щедрым человеком, – у них часто бывали гости, в доме часто устраивались праздники.
Линн вышла из машины и через массивные двери проследовала за Димитром в холл с мраморным полом, хрустальными светильниками. Они поднимались по широкой лестнице красного дерева.
Десять лет провела Линн в этих стенах, но так и не переставала восхищаться тем, что вокруг видела. Красный мрамор – и красное дерево, кремовый мрамор – и черное дерево, шелковые китайские панно на стенах, персидские ковры, потрясающая коллекция живописи, антикварная мебель времен Людовика XVI – во всем чувствовался вкус Пейж. Ее усилия и богатство Яниса сделали этот дом настоящим дворцом.
И вдруг Линн вздрогнула от внезапной мысли: с уходом Пейж особняк переходит в законное владение Димитра Костакидаса, что означает только одно – для Линн дом перестанет существовать. Она не захочет бывать здесь одновременно с женщиной, которая однажды станет супругой Костакидаса и законной хозяйкой этой красоты. Отношения Линн со знатным семейством постепенно сойдут на нет – вначале будут редкие телефонные звонки, открыточки на Пасху и к Рождеству… Потом и этого не станет, время поглотит все.
– Линн, как мы рады тебе, девочка!
Элени Такис, старая экономка, повар и вообще человек номер один, вместе со своим мужем Джорджем служили Костакидасам с незапамятных времен.
– Элени, дорогая! – обрадовалась Линн.
Женщины обнялись.
– Джордж поднимет вещи в твою комнату. – Элени говорила с заметным акцентом, но грамотно. – А ланч будет через полчаса.
– Не беспокойся, Элени, я не голодна, – успокоила ее Линн, чувствуя, что не сможет и ложки проглотить.
– Вот еще! – фыркнула экономка, оглядывая девушку. – Ты и так исхудала. Тебе это совсем не идет.
– Если я буду питаться по твоим правилам, то меня засмеют на нашем побережье.
– Разве ты туда возвращаешься? – простодушно удивилась пожилая женщина.
– Элени, какие новости для меня? – вмешался Димитр, и Линн уловила непонятное беспокойство в его голосе.
– Звонил ваш помощник. По факсу пришли сообщения.
Экономка ушла, и Линн с настороженным удивлением посмотрела на Димитра.
– Пейж предложила, чтобы я временно перебрался сюда, – пронизывая Линн взглядом, объяснил он. – Она не хочет, чтобы ты сейчас оставалась одна.
У нее тоскливо екнуло сердце при мысли о том, что придется жить в непосредственной близости с человеком, рядом с которым ей и дышать было трудно. Она судорожно вздохнула и постаралась, чтобы голос ее звучал как можно естественнее.
– Странно! Я уже пять лет одна. А здесь Элени с Джорджем буквально в двух шагах.
Димитр прищурился и сухо молвил:
– Иди, разбирай вещи. Поговорим за столом.
О Господи! Поговорим? О чем?
Комната Линн была светлой и просторной. Из окон открывался чудесный вид на парк. Обстановка, выдержанная в светлых тонах, радовала глаз ненавязчивой шелковой обивкой. В ванной комнате царствовал нежный аромат диковинных трав, сверкали хрустальные флаконы, позолоченные краны, краники, трубы. Отогнав все тревожные мысли, Линн быстро распаковала сумку, приняла горячий душ, потом причесалась, накрасилась и переоделась, выбрав ярко-зеленую блузку и светлые брюки.
В час дня, когда она спустилась в кухню, Элени встретила ее радушной улыбкой.
– Ты как раз вовремя. Все готово. Только хлеб посмотрю.
– Я посмотрю! – Линн наклонилась к духовке. – Готово! Что еще?
– Баранину сейчас сбрызну, а салаты уже на столе.
Угощение тянуло на королевский пир, а никак не на ланч, рассчитанный на двоих. Изысканным блюдам придавала особую прелесть изысканная сервировка. Пейж всегда считала, что редкостные сервизы и рюмки не должны красоваться в буфетах, а должны быть в ходу.
Появившись в столовой через несколько минут, Димитр смиренно выслушал ворчание Элени и занял место напротив Линн. Когда экономка удалилась, он предложил девушке вина.
– Нет, благодарю, – с подчеркнутой вежливостью отказалась Линн.
– Ключи от «мерседеса», которым пользовалась Пейж, на столике в холле, – сказал Димитр, наполняя два бокала, словно не слышал ее отказ. – И не забывай: ты не в гостях, ты дома. Здесь все твое.
Линн не нашлась что ответить, и сочла за лучшее приняться за фирменный салат Элени. Может, сосредоточившись на еде, она сумеет собраться, избавиться от двойственности охвативших ее чувств?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39