Позднее он был назначен командиром 2-й колонны, которой было присвоено имя Антонио Масео[20]. Продвигаясь по равнинам провинции Орьенте, Камило совершил ряд незабываемых подвигов. Он был первым майором Повстанческой армии, который начал сражаться с противником на равнине, черпая моральные и физические силы в принципах, выработанных в горах Сьерра-Маэстры. Даже в дни после поражения всеобщей забастовки 9 апреля, когда Камило пришлось отступить к горам, он ухитрялся доставлять батистовцам много забот.
В дни наибольшего подъема революционного движения, когда обстановка была благоприятной, возникло несколько антиправительственных групп. Среди членов этих групп были люди, которые действительно хотели сражаться с батистовским режимом, но были и те, кто думал лишь о том, как бы сохранить незапятнанным свой мундир и после победы с триумфом войти в Гавану. После 9 апреля, когда началось наступление батистовских сил, некоторые из этих групп прекратили свое существование, другие же присоединились к повстанцам в Сьерра-Маэстре.
Желая подорвать моральный дух Повстанческой армии, батистовцы обещали помилование всем повстанцам, которые добровольно явятся к представителям власти. В районах боевых действий партизан противник стал сбрасывать с самолетов листовки следующего содержания :
"Соотечественник! Если ты оказался замешанным в антиправительственном заговоре и в настоящее время продолжаешь находиться в лесах или в горах, у тебя есть возможность одуматься и вернуться в лоно своей семьи.
Правительство обещает с уважением отнестись к твоей жизни и вернуть тебя к домашнему очагу, если ты сложишь оружие и будешь действовать согласно закону.
Ты должен явиться к губернатору провинции, председателю муниципального совета, знакомому члену конгресса, к военным, военно-морским или полицейским властям или обратиться к представителям духовной власти.
Если ты находишься в ненаселенном месте, приходи к командиру ближайшего воинского подразделения с винтовкой на плече и с поднятыми вверх руками.
Если ты решишь явиться к представителям власти в городе, спрячь предварительно где-нибудь в надежном месте свое оружие, чтобы его можно было немедленно взять оттуда.
Сделай это как можно быстрее, поскольку в зоне, где ты находишься, правительством будут по-прежнему приниматься самые решительные меры к установлению всеобщего спокойствия".
Ниже текста листовки были помещены фотографии тех, кто якобы уже явился к властям с повинной. Многие фотографии были грубой подделкой.
Контрреволюция усиливала свою деятельность, но мы верили, что она в конечном счете переломает себе кости об острые горы Сьерры. В конце же апреля и начале мая 1958 года батистовцы были еще достаточно сильны.
Наша задача на первом этапе рассматриваемого периода состояла в том, чтобы поддерживать действия 4-й колонны, которая подошла к окрестностям населенного пункта Минас-де-Буэйсито, где были расквартированы подразделения Санчеса Москеры. Боевые действия с противником ограничивались мелкими стычками, и ни та ни другая сторона не отваживалась на решительный бой. По ночам мы бросали в батистовцев самодельные гранаты, но им была уже известна малая убойная сила этого оружия. Для своей защиты они просто натянули большую проволочную сетку, на которой, производя лишь много шума, взрывался заряд этих гранат, помещенный в консервные банки из-под сгущенного молока.
Мы располагались примерно в двух километрах от населенного пункта Минас, в местечке Ла-Отилия, в доме местного латифундиста, и вели наблюдение за действиями Санчеса Москеры. Время от времени между нами происходили любопытные стычки. Рано утром батистовцы выходили на карательные операции, сжигали хижины крестьян, забирали их имущество и скрывались прежде, чем мы успевали прийти на помощь. Враг безжалостно расправлялся с крестьянами, которых он подозревал в связях с повстанцами. Иногда батистовцы нападали на наши небольшие партизанские группы и обращали их в бегство.
Я никак не мог понять, почему Санчес Москера мирился с нашим пребыванием в удобном доме, находившемся поблизости от него и не вызывал авиацию, чтобы атаковать нас с воздуха; тем более что местность была ровная и на ней было трудно укрыться. Мы предполагали, что Москера, по-видимому, боялся того, что с самолетов увидят, как близко располагаются повстанцы, и потребуют от него дать объяснения, почему он до сих пор не атаковал и не уничтожил их.
Однажды я вместе со своим адъютантом отправился к Фиделю, который находился тогда в Хибаро. Дорога была дальняя, и идти пришлось практически целый день. Поговорив с Фиделем, я отправился в обратный путь. По какой-то причине мой адъютант должен был остаться в Хибаро, и мне пришлось взять другого сопровождающего.
Некоторое время мы двигались по шоссе, а затем наша дорога, извиваясь, пошла через усадьбы и пастбища. Когда уже оставалось пройти небольшой отрезок пути, перед нами вдруг предстала странная и жуткая картина: на одной из полян с разбросанными пальмами лежали в ряд мертвые мулы, ярко освещенные взошедшей на небе луною. На некоторых из них осталась упряжь.
Спешившись, мы поближе подошли к первому от нас мулу и заметили на его туше пулевые отверстия. На лице моего спутника появилось выражение, типичное для героев ковбойских фильмов в подобной ситуации. В нескольких метрах от этого мула находился второй, дальше третий, четвертый, пятый и т. д. Среди трупов животных лежало тело убитого человека в штатской одежде. Было ясно, что к нам направлялся обоз и его перехватили солдаты Санчеса Москеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88