Единственные драконы, виденные мною, были моими родителями. А их я потерял слишком рано и слишком сразу. Мне следовало побывать на Локхе. Уже два года назад я стал достаточно силён, чтобы перелететь океан, но тогда я считал, что драконы бросили моего отца на смерть. Сегодня я знал правду, только время сыграло со мной злую шутку. Я более не был свободным мыслителем. Теперь я стал королём, променяв свободу на рабство. Да, я – раб. Я раб своего дела и своих идеалов,
они держат прочнее любых цепей. Вечное противоречие: тот, кто посвятит жизнь борьбе за свободу для всех, сознательно отказывает себе в свободе. Ибо становится рабом своего дела… В мрачных размышлениях и делах прошла ещё неделя, а затем по Арнору прокатилась весть о возвращении Минаса Аннутирита. Люди смотрели на меня злорадно, предвкушая череп Винга на копье своего героя. Мы встретились на поляне в лесу, среди огромных деревьев. Я, и мои враги.
– Ну, здравствуй, Крафт – спокойно сказал я, глядя в глаза грифону. Тот мрачно ответил:
– Я ошибся, сохранив тебе жизнь. Надо было убить сразу. Милосердие привело только к ужасу.
– Крафт, лишь благодаря тебе я сегодня не истребляю вас тысячами. Вся моя ненависть собрана в точку, и вся направлена на тебя. Ты сам породил ужас, о котором говоришь. Он вздрогнул. Посмотрел на молчавшего Минаса. Кивнув, эльф поднял странное металлическое копьё с изображением змеи и отсалютовал мне, грифон прошептал что-то на родном языке. А затем они бросились в атаку. Я дал им вонзить копьё мне в сердце, ощущая сладкую боль от прикосновения металла.
– Умри! – закричал Минас, вырвал оружие из раны и ударил ещё раз, потом ещё, и ещё, и ещё… Кровь моя окрасила перья грифона в пурпур. Они кричали и били меня в сердце, в горло, под крылья. Скользкое от крови копьё выпало из рук Минаса, тогда он выхватил меч и сломал его об мою шею. Крафт в ужасе на это смотрел.
– Мне больно, – сказал я тихо, когда обессилевший эльф отступил. Издав невнятный, яростный вопль, Минас замахнулся обломком меча и бросился на меня с криком «Демон!». Грифон отвернулся, не в силах смотреть.
– Мне больно, – повторил я ещё тише. Оставив осколок меча в ране, эльф рухнул на колени и уронил голову.
– Будь ты проклята, Ри… – прошептал он. И крикнул: – Теперь рази! Закрыв глаза, я призвал всю волю, чтобы исполнить клятву, данную восемь лет назад.
– Эльф Минас Аннутирит. Я казню тебя во имя всех твоих жертв, чья кровь взывает к отмщению. Прости и прощай, – тихо произнёс я, расправляя крылья. С рогов моих сорвались слепящие потоки алого пламени, испепелив воина за одно мгновение.
Страшно закричав, Крафт с места метнулся в прыжок. Грифон вложил в
атаку всю боль, весь гнев и ярость, на которые был способен, он словно обратился в бело-золотую волну ненависти. Но я остановил его порыв. Крафт был великолепен; грациозный, стремительный, полный грозной силы и хищного очарования, он застыл в прыжке, остановив на мне взгляд гордых орлиных глаз, полных гнева и горя. Я не стал ждать, пока пройдёт срок заклятия. Убийца отца более не жил; пришло время запустить план, придуманный ещё пять лет назад, когда огонь бешенства в моей душе ещё не погас. Это было последнее, что я хотел совершить из мести. Последняя эмоция дракона, победившая разум мага… Мгновение – и я сидел за столом, вместе со своими поддаными: орками, людьми, эльфами. Это не было иллюзией, пир я подготовил ещё неделю назад, узнав о возвращении Крафта. Все пирующие были околдованы: они веселились, наливая друг-другу вино и веря, что празднуют гибель узурпатора Винга. Я, полурасправив крылья, гордо сидел на троне. Гости видели Родрика вместо дракона. Хотя план мести зрел в моей душе более пяти лет, потребовалось призвать всю волю, чтобы совладать с ужасом, который я испытывал при одной мысли о том, что сейчас сделаю. И всё же я справился с собой, победил давний кошмар. Звучный голос дракона нарушил веселье:
– Привести пленных! И их привели: скованных в одну цепь эльфов и людей. В конце шёл Крафт; он плакал. Я взмахнул крыльями, призывая к вниманию. Мгновенно наступила мёртвая тишина. Подняв голову, грифон гордо спросил:
– Ты удовлетворил своё жалкое самолюбие, дракон?
– Нет, Крафт, – ответил я глухо. – Ты пока не видел головы своего отца. Грифон усмехнулся, не отводя от меня глаз.
– Мой отец погиб на войне, дракон. Даже тебе, с твоей демонической силой, никогда не удастся осквернить его память. Я горько усмехнулся.
– Не считай меня столь недостойным, Крафт. Мир твоему отцу. С этими словами я поднял за перья окровавленную голову Игла, с
погасшими глазами, и сумел не вздрогнуть, услышав страшный крик своего врага.
– Видишь, Крафт? – от ярости у меня сами собой выдвинулись все когти. – Почувствуй это сам!!! Но внезапно грифон, от боли упавший было на колени, встал и посмотрел мне в глаза. Он весь дрожал, однако голос оставался твёрд:
– Ты говорил, что не понимаешь, почему мы называем тебя силой Тьмы. Знай, дракон – потому что ты не способен на милосердие. За восемь лет
ты не понял ничего, и смог лишь убить невинного, с целью причинить мне боль! Я долго молчал, глядя на своего вечного врага. Крафт плакал, но в глазах его светилось столько благородства, что я невольно восхитился. Он действительно был героем, этот грифон. И всё же он убил моего отца в спину.
– Крафт, ты прав. Я хотел причинить тебе боль. И я сделал это, враг мой. Ибо только так мог ты осознать, что чувствует ТВОЙ враг, будучи побеждённым. Теперь ты знаешь, каково было мне в тот день. И я уверен
– отныне ты не станешь так поступать. Я дал тебе силы и сделал более достойным, чем ты был, грифон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67