Доктор Венглиховский хотел что-то сказать в ответ, но удержался. Только челюсть его несколько раз вздрогнула. И лишь мгновение спустя он ледяным тоном сказал:
– Я тоже врач… И более или менее знаю, что здесь можно лечить, а чего нельзя. Разумеется… я не знаю этого так хорошо, как мой уважаемый коллега доктор Юдым, но постольку, поскольку… У меня здесь были случаи прекрасного излечения малярии, случаи очень частые, так что я не вижу надобности ничего вычеркивать из описаний и проспектов…
– Мне кажется, – обратился к Юдыму один из ревизоров, – что, может быть, вы здесь впадаете в крайность? Ведь число посетителей санатория все возрастает.
– Количество посетителей, знаете ли, еще ничего не доказывает. Одна какая-нибудь статья ученого врача, доказывающая, что пребывание в Цисах нездорово для тех, с кого ведь как-никак берут деньги за воздух, долженствующий их якобы излечить, может испортить все дело. Я тоже не желаю зла этому месту, такому милому, и поэтому говорю…
– «Одна статья ученого врача»… слышишь? – тихо пробормотал доктор Венглиховский Кшивосонду, свертывая толстую папиросу.
– И за чем остановка, за издержками?
– Ах да, мы знаем! – засмеялся Кшивосонд. – Вы, доктор, найдете сумму, необходимую на покрытие расходов… в кармане нашего доброго Леса. Но разве это хорошо? Старик даст, конечно, но он даже не знает, на что дает…
– И разве это хорошо, разве хорошо подстрекать одинокого человека к таким крупным расходам? – говорила пани Лаура. – Он, правда, человек состоятельный, но не миллионер, куда там, у него даже нет и сотен тысяч. Что заработает, то и раздаст. Может еще случиться, что в старости ему негде будет голову приклонить.
– Да, господин доктор, – проговорил и тот из ревизоров, который стал на сторону Юдыма, – Лещиковский и без того дает нам слишком много денег. Мы просто не можем позволить этого. Понимаю еще, какой-нибудь пустяк, – но такие радикальные перемены, нет, это не годится…
Юдым сконфузился. Ему пришло в голову, что Кшивосонд подозревает его сейчас в намерении воспользоваться для себя суммами, которые М. Лес прислал бы на поднятие дна реки… Эта мысль была так неожиданна и так тяжела, что придавила собой все остальные.
Он умолк и сел в сторонке.
Так рухнул проект перестройки водоемов в цисовском парке. После отъезда комиссии все пошло по-прежнему и внешне во взаимоотношениях ничего не изменилось. Директор был любезен с Юдымом, а Кшивосонд превосходил в вежливости самого себя. Но под этим таилась холодная ненависть.
Униженному Юдыму его проект казался теперь еще лучшим, чем раньше. В том, что его отвергли, он видел и покушение на здоровье лечащихся и антиобщественный поступок. Небольшой в сущности вопрос вырастал в его сознании до небывалых размеров и заслонял все другие дела, во его раз более важные. Так конек крыши низенького хлева, стоящего прямо перед нашим окном, заслоняет собой цепь далеких гор.
Антагонисты – директор, Кшивосонд, Листва, управляющий имением, – думали, собственно, не о том, стоит ли поднимать дно реки. Каждый, пользуясь случаем, сводил какие-то свои счеты с Юдымом. Директор рассчитывался с ним за больницу, Кшивосонд – за свои унижения, Листва – за нарушение спокойствия, которое было его единственным жизненным наслаждением, управляющий – за проект перенесения бараков.
Но в первую очередь всех четверых злила его молодость. Если бы кто-нибудь из них обронил словцо за картами о том же, чего хотел Юдым, последний добился бы (короткие вспышки старческого упрямства не в счет!) общего согласия, – разумеется, при условии, чтобы тот, кому приходят в голову такие хорошие мысли, осуществлял их своими руками. Но с предложением выступил человек молодой, и старики почувствовали себя так задетыми в своей амбиции, словно он бог знает как помыкал ими. Поэтому они ощетинились и, даже не сговариваясь, решили не дать этому «сопляку» верховодить. Особенно ожесточился директор.
В Юдыме его раздражала не только молодость, но и то, что он тоже врач. Сам не сознавая этого, старый медик не мог считать Юдыма равным себе, и, когда тот говорил от лица «медицины», директор с трудом удерживался от того, чтобы не произнести короткое оскорбительное слово. А когда «юнец» вырвался из-под его влияния и стал действовать самостоятельно, так что уж тут говорить…
Не было такого средства, которого не перебрал бы в своем воображении доктор Венглиховский и которое не поманило бы его надеждой на скорое и полное удовлетворение. Но все они оказывались недостаточными и не ведущими к несомненному успеху. Устранить энтузиаста, воспользовавшись каким-нибудь промахом, который можно посредством сплетни раздуть до размеров преступления? Однако напрашивалась мысль, что тогда Венглиховскому пришлось бы самому вести больницу, притом на том же уровне, на котором это делал Юдым, – в противном случае слава Юдыма поднялась бы в глазах толпы на небывалую и прямо-таки опасную высоту… Принудить его посредством придирок, ряда мелких уколов, унижений, поддразниваний, выставления в смешном свете к добровольному бегству?… Но не отомстит ли тогда этот сапожничий сынок «по-научному», не пришпилит ли Цисам в какой-нибудь газетенке такой ярлычок, что потом от него сам черт не избавит? Доктор Венгли-ховский проклинал тот день, когда он обратился к Юдыму с предложением принять место в Цисах. В ярости рвал он сети, в которые сам себя запутал. Ибо в этой сети были некий особые ячейки. Доктор Венглиховский до сих пор шел в жизни прямым путем, всегда, как он любил о себе говорить, «резал правду-матку, а до остального ему дела не было».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118