И все-таки обстоятельство это мне показалось чрезвычайно странным. Почти столь же странным, как и то, что, хотя минут за пятнадцать до катастрофы неизбежность ее была очевидной, ни один из десяти пассажиров, находящихся в салоне, не пристегнулся ремнями. Что же касается стюардессы, бортрадиста и члена экипажа в помещении для отдыха, то событие это, по-видимому, застигло врасплох и их.Ручку двери повернуть было невозможно. Я позвал Джекстроу, но и вдвоем нам не удалось сдвинуть ее даже самую малость. По-видимому, при ударе о торос произошла деформация всего фюзеляжа самолета. Если дверь, находившаяся сзади кабины управления, перекошена в такой же степени — а подобное непременно должно было произойти, поскольку она расположена ближе к месту удара, — то всех этих людей придется извлекать через окна кабины летчиков.Вспомнив о страшной ране на голове бортрадиста, я подумал, что вряд ли имеет смысл тревожить его.Когда я отвернулся от двери, дорогу мне преградила какая-то фигура. Это был седовласый, с сивыми усами «полковник-южанин». На багровом лице выделялись выпученные голубые глаза. Разозли такого хорошенько, мигом в святцы угодишь. Именно в подобного рода состоянии господин этот и находился.— Что случилось? Какого черта? — гремел он голосом, который как нельзя больше подходил к его полковничьей внешности. — На кой ляд мы приземлились?Что мы тут забыли? Что это за шум снаружи? И кто вы такие, черт бы вас побрал?«Похоже, большая шишка», — подумал я. Денег и влияния ему не занимать, так что можно без стеснения дать волю справедливому гневу. Зато, если возникнут неприятности, нетрудно догадаться, с какой стороны их следует ожидать. Правда, его возмущение было в какой-то мере оправдано. Каково бы почувствовал я сам себя, если бы, задремав на борту трансатлантического авиалайнера, проснулся среди стылой ледяной пустыни и увидел, как по самолету расхаживают три типа в меховой одежде, да еще в защитных очках и снежных масках!— Вы совершили аварийную посадку, — ответил я, не вдаваясь в подробности. — Почему, не знаю. Откуда мне знать, черт побери. Шум, который доносится снаружи, — это стук ледяных иголок, ударяющихся об обшивку самолета. Что касается нас, то мы ученые, обслуживающие станцию, созданную согласно программе Международного геофизического года. Она в полумиле отсюда. Мы увидели и услышали ваш самолет незадолго до аварии.Я хотел было пройти мимо, но старик преградил мне путь.— Извольте подождать, — повелительно произнес он, уперев мне в грудь мускулистую руку. — Полагаю, мы вправе узнать...— Потом, — оборвал я его и отстранил от себя его руку, а Джекстроу завершил начатое дело, толкнув «полковника» так, что тот плюхнулся в кресло.— Не мешайте, черт бы вас побрал. Тут имеется тяжелораненый, которому следует оказать экстренную помощь. Мы отправим его в безопасное место, а потом вернемся за вами. Пусть двери будут плотно закрыты, — обратился я ко всем присутствующим, но разгневанный седовласый господин снова привлек к себе мое внимание. — Если вы не заткнетесь и будете рыпаться, можете оставаться здесь. Если бы не мы, часа через два вы окоченели бы от холода.Возможно, все еще у вас впереди.Я двинулся по проходу, сопровождаемый Джекстроу. Молодой человек, лежавший до того на полу, уже сел в кресло. Когда я проходил мимо, он улыбнулся.— Вот как надо приобретать друзей и оказывать на людей влияние. — Речь его была грамотной, слоги несколько растянутыми. — Боюсь, вы обидели нашего досточтимого друга.— Я тоже этого боюсь, — улыбнулся я в ответ и, вовремя догадавшись, остановился. Эти широкие плечи и большие ловкие руки как нельзя кстати. Как себя чувствуете?— В темпе прихожу в себя.— И то верно. Еще минуту назад выглядели вы гораздо хуже, чем сейчас.— Веду чикагский счет после нокаута, — охотно ответил молодой человек.— Не могу ли быть чем-то полезен?— Потому-то я вас и спрашиваю, — кивнул я.— Рад услужить. — С этими словами молодой человек поднялся. Оказалось, что он на несколько дюймов выше меня. Человечек в кричащем галстуке и клетчатом пиджаке обиженно заворчал (так тявкает щенок, которому причинили боль):— Будь осмотрителен, Джонни! — Громкий, гнусавый голос выдавал в говорившем обитателя нью-йоркских трущоб. — На нас лежит ответственность, мой мальчик. Не растянуть бы нам связки.— Не переживай, Солли. — Джонни покровительственно потрепал того по лысине. — Я только проветрюсь.— Но сначала наденьте эту парку и штаны. — Мне некогда было думать о том, что заботит маленьких человечков в пестрых пиджаках и еще более пестрых галстуках. — Они вам пригодятся.— Холод мне не страшен, приятель.— Такой холод страшен. Температура наружного воздуха на сто десять градусов по Фаренгейту ниже той; что в салоне.Послышались удивленные восклицания кого-то из пассажиров, и молодой человек, сразу посерьезнев, взял у Джекстроу одежду. Не став дожидаться, когда он оденется, вместе с Джоссом я вышел из салона.Стюардесса склонилась к раненому бортрадисту. Осторожным движением я поставил ее на ноги. Она не стала сопротивляться, лишь молча взглянула на меня. В больших карих глазах, выделявшихся на белом как мел лице, стоял ужас. Ее бил озноб, руки были холодны как лед.— Хотите замерзнуть насмерть, мисс? — Подыскивать слова сочувствия мне было некогда, к тому же я знал, что этих девушек учат, как вести себя в чрезвычайных обстоятельствах. — Разве у вас нет шапки, пальто, сапог или чего там еще?— Есть, — произнесла стюардесса глухим, почти безжизненным голосом. Она стояла у двери. Слышно было, как выбивает по ней дробь ее локоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79