– Хэнк, четырнадцатый штанкет пониже! Да пониже, тебе говорят!– Девочки, девочки, растушовка пропала!– Стиви просил пятый номер убрать, а третий пустить первым, слышите?И среди этого светопреставления в прямом и переносном смысле, наверное, никто, кроме Патриции, работавшей в зале без году неделя и потому отмечавшей все мельчайшие нюансы обстановки, не обратил внимания на высокого молодого человека, присевшего на корточки у самого входа.Лицо его, едва ли не наполовину скрытое иссиня-черными волосами, поразило Пат нигде не виданным ею раньше сочетанием отрешенности и страсти. И это сочетание подняло в душе Пат такую волну смятения, что ей даже показалось, будто по жарко нагретой софитами студии прокатился порыв ледяного ветра. Она инстинктивно подтянула повыше ворот кашемирового свитера. Впрочем, это длилось не более нескольких секунд – к юноше уже бежал Стив, у которого стажировалась тогда Пат, бежали осветители, гримеры, монтировщики и, стараясь не причинить урона своей важности, плыл даже толстый Филдман, оператор, как говорили, Божьей милостью.Юноша поднялся и чуточку надменно помахал рукой в знак приветствия, очертив тем самым вокруг себя некое магическое пространство. Все остановились. Пат, не отрываясь, смотрела на происходящее и снова вздрогнула от его странного выражения лица. Теперь это было соединение радости и отвращения.«Наркот, наверное», – почему-то подумала она почти с неприязнью и поспешила в редакторскую сверить в последний раз тексты, которые ее просили срочно отвезти заболевшему режиссеру в Уилмингтон.Когда она села в машину, снег, сыпавший весь тот вечер, угомонился, и дорога после Камдена стала совсем пустынной. Пат неожиданно вспомнила, что через пять дней Рождество – первое Рождество, которое она проведет не дома. Ах, милый старый дом, где к Рождеству традиционно начищалась вся имеющаяся медь, и так сладко пахло ванилью… Вдруг Пат поймала себя на ощущении того, что мыслям о доме что-то мешает.Она удивилась. Стажировка шла отлично, мир, который был так непохож на английский, ей нравился, появлялись новые друзья, а главное, крепло то ощущение внутренней независимости, которое отец называл почему-то ослиным упрямством.Пат вспомнила себя тринадцатилетней. В тот раз она подслушала разговор родителей:
– Знаешь, меня очень беспокоит это ее упрямство. Я сам такой, но у девочки…– Не упрямство, а упорство, милый. А я ей даже завидую… Будь я столь целеустремленной… – Тут раздался звук поцелуя, и отец, смеясь, закончил:– Ты была бы не леди Фоулбарт, а каким-нибудь старшим инспектором музыкальных училищ! Боже, упаси нас от самостоятельных женщин!И вот сейчас что-то мешало именно этому расправлявшему крылья чувству уверенности в себе. Пат попыталась спросить себя строже. Неужели этот черноволосый парень имеет на нее какое-то особое влияние? Или те ощущения, которые он вызвал?.. Девушка передернула плечами, пытаясь избавиться от жгущих и преследующих ее угольных глаз на матово-бледном лице, и резко прибавила скорость. Снег опять повалил хлопьями.Пат открыла затуманившиеся глаза и посмотрела в окно, где действительно продолжал идти настоящий рождественский снег, тихий, пушистый, сказочный. Но надо все-таки начать. Она взяла старую паркеровскую ручку, которую подарил ей отец еще по окончании первого курса, и которая так замечательно писала по тонкой бумаге, и в этот момент ребенок снова шевельнулся. Но вместо ожидаемого блаженства Пат почему-то стало страшно. «На этом сроке они не могут шевелиться, – вспомнились ей слова врача, когда неделю назад она спросила у него, когда же малыш начнет заявлять о себе. – Вы почувствуете первые движения не раньше середины января». Что с ней происходит? Надо будет завтра же сходить в клинику и… и быть поосторожнее с Мэтом. Впрочем, врачу можно позвонить прямо сейчас.Но, взяв в руки трубку, Пат вспомнила, что обещала Кейт связаться со Стивом еще четыре часа назад, и решила позвонить сначала ему – заодно можно будет обсудить и смену темы субботнего выпуска. Разрешение на изменения в уже утвержденном тематическом плане мог давать только он.– Стив, прости, я собиралась добраться до тебя еще часов в двенадцать, Кейт сказала мне, но…– Кейт сообщила, что ты заболела. Что такое?– Все в порядке. Я не поехала на студию потому… потому…– Успокойся. Я не думаю, что ты стала бы перекладывать свою работу на других без серьезной причины. Дело не в этом. Я хотел поговорить с тобой кой о чем серьезном до возвращения Мэта. Но теперь уже нет времени.– Завтра я буду на месте. А сейчас я хотела попросить тебя вот о чем: давай в эту субботу дадим программу о его гастролях, знаешь, сразу по горячим следам. Так хоть поменьше телефонов оборвут в студии.– Э-э… – Стив слегка замялся.– Ведь я знаю, что ты так иногда делаешь. Помнишь, когда приезжали «Нитти-Гритти»?– Предположим, я разрешу. Но вести будешь не ты. Публика воспринимает иногда такие нюансы, что нам и не снились. А связывать восходящую звезду с какой бы то ни было женщиной никогда не стоит, уж поверь мне.– Ясно. В таком случае и я согласна на замену, только, чур, по моему выбору.Пат услышала, как Стив облегченно вздохнул, и почти зримо увидела широкую улыбку его крупного насмешливого рта. «Стиви все-таки умница».– Полный карт-бланш!– Тогда давай Уинифрид, она стильная и, мне кажется, очень соответствует песням Мэта.– Прекрасно. Только тогда покрутите немного со светом… Кстати, когда должен объявиться наш герой?– Часов в девять, но, может быть, он позвонит еще из аэропорта. Все, Стив, спасибо тебе.Итак, все устроилось как нельзя лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84