Перевернув вверх дном даже спальню и кабинет, она в изнеможении упала на стул в кухне. Месть уплывала из рук. И тут ее взгляд упал на оставленную Жаклин упаковку со снотворным, которое она давала Пат в рождественскую ночь. Девушка схватила коробочку и почти сладострастно, по слогам прочла название. В нем было что-то красивое, древнеримское… Она умрет гордо, как римлянка. Пат налила себе бокал оставшегося в холодильнике божоле и, положив на него упаковку, легко, почти танцуя, пошла в спальню.В доме после ее пятидневного отсутствия было холодно, поэтому Пат забралась на кровать и накрылась дубленкой. Немного согревшись, она принялась выщелкивать из станиолевых гнездышек веселые, круглые, цвета первых листьев таблетки. Пат раскладывала их аккуратной окружностью, чтобы потом можно было смахнуть в горсть целиком. А может быть, лучше глотать по одной и уплывать медленно? Неожиданно Пат испугалась простой мысли о том, что все та же Жаклин, которая знает об их возвращении сегодня, придет навестить ее – и все погубит. Надо позвонить ей, пока не поздно. В кабинете было еще холодней, чем в спальне, и Пат едва удерживалась, чтобы Жаклин не услышала, как стучат ее зубы.– О Пати! Как я рада, что ты вернулась! Как ты себя чувствуешь? Мистер Шерфорд рассказал мне, что погода была чудесная, – щебетала француженка, не давая Пат раскрыть рта. – А к вам, то есть к тебе, – виновато поправилась она, – никто не приезжал и ничего не разузнавал, все спокойно. Я забегу к тебе через пару часов и все сделаю. А ты отдохни с дороги, ведь тебе нельзя переутомляться. Мистер Шерфорд сказал, что…– Жаклин, я именно и собиралась лечь поспать. Дорога была очень тяжелая. – Пат уже сама не понимала, о какой дороге она говорит. – Я позвоню тебе, как встану. Очень хочу тебя видеть, – легко солгала она под конец и повесила трубку. Теперь уже никто ей не помешает.И, вернувшись в спальню, она решительным движением собрала в ладонь таблетки, уже не считая и ни о чем больше не раздумывая. В горле осталось ощущение неприятного комка, и, чтобы убрать его, девушка отбросила подушку и легла на ровную поверхность. «Как в детстве на снег», – улыбнулась она, вспомнив, что отец, учивший ее кататься на лыжах, всегда говорил: «Если уж ты совсем устала, если действительно невмоготу, то просто ляг на несколько минут на снег, раскинь руки и закрой глаза – и встанешь полная сил и желания идти снова».Бедный папа, ему, наверное, будет тяжелей, чем маме. Мама так безумно его любит, эта любовь спасет ее в том горе, которое она им причинит. А ведь они ждут ее, ждут, может быть, уже завтра. Мама наверняка уже повесила над входом веночек из омелы, а папа колдует над составом очередного – каждый год нового – «робингудовского» глинтвейна. Пат явственно ощутила во рту пряный, радостный вкус напитка, и ей стало совсем легко. И они отошли бы с мамой за высокую, упоительно пахнущую свежей хвоей елку, стоящую на старинной витой позолоченной крестовине, и она весело рассказала бы маме о будущем внуке…Но почему он не дает о себе знать? Как ему сейчас? Плохо? Или так же бездумно-просто, как и ей самой? Пат невольно погладила живот. «Спи, мой маленький, спи, мы уснем, и все будет хорошо, спи, все равно мы с тобой никому не нужны…» – мысленно приговаривая эти обыкновенные слова, Пат все ласкала и ласкала живот, до тех пор пока ей не показалось, что в ответ под ее пальцами что-то дрогнуло, и тогда все тело стало раскачиваться на упругих темных волнах… но это были не волны, а черные волосы Мэта, ласкающие ее плоть, и Пат судорожно сжала колени, торопя развязку… а волосы вспыхнули вдруг разноцветными огоньками и, окружив ее, потащили куда-то… туда, откуда уже не возвращаются.Через несколько часов должен был наступить новый, тысяча девятьсот семьдесят пятый год. * * * Стив только что закончил поздравлять всех работников телецентра, начиная от последнего запойного монтировщика Джима Вейшиуса, который учинил бы грандиозный скандал, если бы шеф лично не пожал ему руку, и заканчивая директорами программ вкупе с главным инженером. Эта святая обязанность хотя и доставляла Стиву искреннее удовольствие, все же отнимала немало душевных сил, поскольку он всегда в любом деле выкладывался до конца.Главный продюсер телевидения «Гранада» в Нью-Джерси, как обычно, устроился на подоконнике. Пять дней загородного отдыха сделали свое дело: Стив умудрился загореть даже под бледным канадским солнцем, его серые глаза потемнели, перейдя в синеву, а светлые волосы задорно торчали на макушке, как у Тома Сойера. Проект «Лето Любви» разворачивался полным ходом, завтра он встретится с самим Брайаном Эпштейном, Брайан Эпштейн – продюсер «Битлз», автор знаменитой книги о «ливерпульской четверке».

а через недельку вылетит в Ливерпуль. О сладкоголосая юность, о беспрерывный театр! Но мысли о юности тут же вернули Стива к действительности. За эту неделю необходимо зарегистрировать брак с Пат – или, по крайней мере, объявить о помолвке. Затем окончательно пресечь всю газетную шумиху, связанную с гибелью Мэтью. Он и так уже немало сделал в этом направлении: никакого расследования предпринято не было, и ни один журналист не появился ни у Пат, ни у родителей Мэта. Стив с ужасом подумал, чего могла бы наговорить им «прекрасная креолка» – так десять лет назад они называли в своем кругу мать Мэта, которая в числе первых психоаналитиков подхватила идею учения Вильгельма Райха о жизненной энергии.Он затянулся и, прикрыв глаза, увидел перед собой дивное лицо Руфи, когда та, начав объяснять зашедшему к сыну и не заставшему его приятелю теорию оргона – субстанции, наиболее полно высвобождающейся при оргазме и являющейся лечебным сгустком энергии – увлеклась настолько, что блестяще продемонстрировала на нем всю технику высвобождения самого себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84