Выручило предложение известного тогда в России издателя А. Ф. Маркса купить у Чехова в полную собственность все его произведения, как написанные, так и будущие, т. е., иначе говоря, получить монопольное право на их издание. Чехов согласился, и такой договор был заключен. Как выяснилось в дальнейшем, этот договор был очень невыгоден для автора, но зато обогащал изда­теля.
Из писем Чехова видно, что если бы продажа сочине­ний была совершена несколько раньше, то он по-другому запроектировал бы и строительство дома, сделав его более просторным. В одном из писем Антон Павлович писал, что в Ялте у него «строится дача. Маленькая, тесная дача, по­хожая на коробку из-под сардин. Беда в том, что план был начерчен раньше переговоров с Марксом, а потом уже поздно было переделывать». Тем не менее, дом в конечном счете получился сравнительно большой - в девять ком­нат и Чехову понравился. Он писал сестре: «Ялтинский дом очень хорош. Лучше и не надо. Комнаты малы, но это не бросается резко в глаза. Виды со всех сторон замечательные, а из твоей комнаты такие виды, что остается пожалеть, что этого дома у нас не было раньше!».
Осенью 1899 года постройка дома была закончена, и в Ялту передали мать Чехова Евгения Яковлевна и сестра Мария Павловна. Начался новый, последний этап жизни А. П. Чехова.
„ЗАЧЕМ ЖЕ Я В ЯЛТЕ..."
Помимо тех отрицательных качеств Ялты, о которых говорилось выше и которые заставляли Чехова чувствовать себя там чужим, не было в Ялте и подходящего культур­ного, интеллигентного общества, с которым писатель мог бы сблизиться. Еще в 1894 году он писал Суворину, что ялтинские люди «в высочайшей степени нудные, мутные, тусклые».
В 1899 году Чехов снова повторял: «Какое здесь тусклое общество, какие неинтересные люди, батюшки мои!» «Того, что называется жизнью, нет совсем. Тут бы­вает сезон, но жизни нет», - писал он еще в одном письме.
Чехов испытывал в Ялте тоскливое одиночество и му­чительную скуку. А ведь по натуре своей он был общи­тельным. Любил шумное общество, ему нравилось бывать в компании приятных и веселых людей. Он любил музыку, пение, смех, шутки, веселье. Живя раньше в Москве и Ме­лихове, Чехов всегда радовался, когда у него бывали при­ятные ему гости, даже если они и мешали ему порой зани­маться литературной работой. Любил он и сам бывать в знакомых и близких ему домах, походить по редакциям, по театрам или с компанией друзей погулять по улицам любимой им Москвы.
И всего этого он в Ялте был лишен. Ни друзей, ни ин­тересного общества, ни просто умного собеседника. Редак­тор ялтинской газеты «Крымский курьер» А. Я. Бесчинский, познакомившийся с Чеховым с первых дней его пе­реселения в Ялту, рассказывал в своих воспоминаниях об одном разговоре с ним:
«...- Скучно, должно быть, - начал Чехов, - зимою в Ялте?
- Новому человеку может быть и скучно, - отвечал я, - ну, а кто обжился, да занят...
- А есть ли тут, - прервал меня Антон Павлович, - такие семейные дома, куда бы можно вечером придти - и
чтобы там весело шумел самовар и чтобы молодые девицы пели и играли?»
Ощущение одиночества постоянно тяготело над Чехо­вым в Ялте. Оно без сомнения отрицательно отражалось на его творческом самочувствии. «Зачем же я в Ялте, зачем, здесь так ужасно скучно, - писал Чехов в феврале 1899 года. - Идет снег, метель, в окна дует, от печки жар, писать не хочется вовсе, и я ничего не пишу».
Об оторванности от мира говорят и такие строки из письма того периода: «В Ялте чудесная погода, но скучно, как в Шклове. Я точно армейский офицер, заброшенный на окраину». Ровно через год он опять пишет: «Я оторван от почвы, не живу полной жизнью, не пью, хотя люблю выпить; я люблю шум и не слышу его, одним словом, я пе­реживаю теперь состояние пересаженного дерева, которое находится в колебании: приняться ему, или начать сох­нуть».
Особенно тяжело было Чехову жить в Ялте в зим­ние месяцы. Летом в Крым наезжали знакомые, друзья, близкие родные, но «... Ялта зимой - это марка, которую не всякий выдержит. Скука, сплетни, интрига и самая бес­стыдная клевета», - писал Чехов доктору Орлову.
В самом деле, нужно представить себе положение Че­хова.
Зима. Он живет в Ялте один с матерью. Сестра, кото­рая всегда была в его жизни главной помощницей, учи­тельствует в Москве и приезжает в Ялту только летом и на зимние и весенние каникулы. В Москве живут и все друзья Чехова - писатели, литераторы, театральные дея­тели. В Московском Художественном театре с огромным успехом идут его «Чайка» и «Дядя Ваня»... Но автор не видит и не знает этих постановок. Ему хочется быть в кур­се всех литературных и театральных новостей столицы. Но он далеко от нее, каждый день с жадностью ждет вестей с севера. Ждет наступления тепла, когда коллеги-врачи раз­решат ему, наконец, поехать в Москву и он сможет оку­нуться в такую привычную, кипучую, шумную москов­скую жизнь...
Боль одиночества, крик души чувствуется в словах Че­хова в письме к Марии Павловне, написанном в ноябре 1899 года: «Жить теперь в Крыму - это значит ломать большого дурака. Ты пишешь про театр, кружок, всякие соблазны, точно дразнишь; точно не знаешь, какая скука, какой гнет ложиться в 9 часов вечера, ложиться злым, с сознанием, что идти некуда, поговорить не с кем и работать не для чего, так как все равно не видишь и не слышишь своей работы. Пианино и я - это два предмета в доме, проводящие свое существование беззвучно и недоумевающе, зачем нас здесь поставили, когда на нас не­кому играть...»
Интересно, что и Горький почти так же воспринимал Крым того времени. Он писал осенью 1898 года живше­му в Ялте писателю и врачу С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42