ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Выступая в Голландии, он говорил о совершенно ином: социалистические преобразования могут быть осуществлены в рамках сложившихся политических институтов. Их совершенно не обязательно ломать и заменять новыми, чтобы изменить общество.
Опыт XX века, включая несчастный эксперимент президента Альенде в Чили, показывает, что антисистемным левым вряд ли стоит ориентироваться на оптимизм позднего Маркса. Даже если сохранение традиционных парламентских институтов было бы крайне желательно с точки зрения левых, буржуазия может придерживаться иного мнения. Там, где парламентская демократия начинает служить делу общественного преобразования, правящий класс резко теряет к ней симпатию. Аристократичный Энгельс говорил, что пролетариат великодушно должен предоставить буржуазии право «первого выстрела». На протяжении XX века капиталистические элиты этим правом неоднократно пользовались.
Так или иначе, реформистские настроения были далеко не случайно свойственны в конце жизни и Марксу, и Энгельсу. Успехи социал-демократии настраивали их на оптимистический лад. А следующее поколение превратило реформизм в основу всей своей политической практики.
Социал-демократический реформизм критиковали и Ленин, и Роза Люксембург. Однако остановить поворот социал-демократии вправо они не могли. Тем более что зачастую критика реформизма оказывалась абстрактной. В реальной истории реформы и революция не разделены непреодолимой чертой. Нередко революции начинаются с неудачной пытки реформ, а успешные реформы часто следуют за потерпевшей поражение революцией. Эту диалектику реформ и революций в политическом процессе позднее хорошо показал Грамши. Но в первое десятилетие XX века призывы к революционной принципиальности лишь сопровождали однообразный правый марш последовательных оппортунистов.
Реформизм повседневности сочетался в социал-демократии с революционностью политических ритуалов. В книгах писали про свержение капитализма, а в обычной жизни были заняты совершенно другими задачами (тоже, кстати, важными и обоснованными с точки зрения классовых интересов). Создавали кассы взаимопомощи, налаживали решение социальных вопросов в муниципалитетах, добивались повышения заработной платы.
Вся эта благодать была взорвана Первой мировой войной и последовавшими за ней революциями - успешной в России и потерпевшими поражение в Финляндии, Германии и Венгрии.
В свою очередь большевики, победившие на одной шестой части суши, вынуждены были признать, что их революция не соответствовала пророчествам Маркса. До Первой мировой войны все исходили из неизбежного повторения сценария 1848 года: начавшись в одной стране, революция начинает захватывать другие государства, превращаясь в общеевропейский пожар. Подобные прогнозы далеко не так наивны, как может показаться на первый взгляд. Почти все крупные политические события оказывают воздействие более чем на одну страну. Достаточно вспомнить потрясения 1968 года или крушение советского блока в 1989-1991 годах
Однако процесс развития революции в международных масштабах требовал теоретического осмысления, а его у Mapкса не было. Троцкий предложил собственную теорию перманентной революции, которую в 1917-1921 годах молчаливо поддерживал Ленин. Во всяком случае он нигде не выступил с критикой своего младшего товарища, хотя по другим вопросам делал это неоднократно. Из молчания Ленина, впрочем, нельзя сделать и вывода о том, что он полностью разделял взгляды Троцкого. Скорее можно предположить, что Ленин так и не успел выработать окончательной позиции.
Согласно Троцкому, революция, начинаясь в одной из капиталистических стран (не обязательно самой развитой, но непременно самой кризисной), имеет шанс на успех только в том случае, если захватит в свой водоворот еще несколько государств. В противном случае она сама обречена на вырождение и в конечном счете гибель.
Прогноз Троцкого относительно мрачных перспектив русской революции оправдался полностью, хотя в полной мере лишь к концу XX века. Тем не менее теория перманентной революции не ответила на главный вопрос, волновавший левых на Западе: что делать, когда революционный подъем миновал? Для сталинистов все свелось к поддержке рабоче-крестьянского государства СССР, воплощающего надежды прогрессивного человечества. Напротив, социал-демократы могли с облегчением вздохнуть и вернуться к реформистской работе. Ничего другого предложено не было.
После Второй мировой войны реформизм обрел более или менее стройную программу, основанную на теориях Дж.М. Кейнса. Показательно, что идеи Кейнса, отнюдь не разделявшего социалистическую идеологию, были во многом более радикальны, чем самостоятельно сформулированные предложения социал-демократов 1920-х годов. Реформизм Кейнса не только предполагал структурные изменения в экономической системе, но и требовал обязательной прививки некоторой доли социализма в качестве единственного способа спасения капитализма.
Кейнс был глубоко убежден, что буржуазную систему надо спасать, в том числе и от нее самой. В условиях Великой депрессии 1929-1932-го им был предложен комплекс мер, в целом уложившийся в рамки более или менее стройной теории. Государство должно было взять на себя регулирующие функции, противодействуя рыночной стихии. Государственные заказы, эмиссия бумажных денег, инвестиции общественного сектора, социальная политика - все эти меры должны были придать экономическому развитию некоторую планомерность. Поскольку рецептура Кейнса, по крайней мере в теории, предполагала использование демократических институтов, поскольку на практике именно социал-демократия и рабочее движение взялись в послевоенной Европе за осуществление кейнсианских программ, поскольку, наконец, одним из аспектов проводимых реформ было формирование системы представительства общественных интересов (всевозможные трехсторонние комиссии и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
Опыт XX века, включая несчастный эксперимент президента Альенде в Чили, показывает, что антисистемным левым вряд ли стоит ориентироваться на оптимизм позднего Маркса. Даже если сохранение традиционных парламентских институтов было бы крайне желательно с точки зрения левых, буржуазия может придерживаться иного мнения. Там, где парламентская демократия начинает служить делу общественного преобразования, правящий класс резко теряет к ней симпатию. Аристократичный Энгельс говорил, что пролетариат великодушно должен предоставить буржуазии право «первого выстрела». На протяжении XX века капиталистические элиты этим правом неоднократно пользовались.
Так или иначе, реформистские настроения были далеко не случайно свойственны в конце жизни и Марксу, и Энгельсу. Успехи социал-демократии настраивали их на оптимистический лад. А следующее поколение превратило реформизм в основу всей своей политической практики.
Социал-демократический реформизм критиковали и Ленин, и Роза Люксембург. Однако остановить поворот социал-демократии вправо они не могли. Тем более что зачастую критика реформизма оказывалась абстрактной. В реальной истории реформы и революция не разделены непреодолимой чертой. Нередко революции начинаются с неудачной пытки реформ, а успешные реформы часто следуют за потерпевшей поражение революцией. Эту диалектику реформ и революций в политическом процессе позднее хорошо показал Грамши. Но в первое десятилетие XX века призывы к революционной принципиальности лишь сопровождали однообразный правый марш последовательных оппортунистов.
Реформизм повседневности сочетался в социал-демократии с революционностью политических ритуалов. В книгах писали про свержение капитализма, а в обычной жизни были заняты совершенно другими задачами (тоже, кстати, важными и обоснованными с точки зрения классовых интересов). Создавали кассы взаимопомощи, налаживали решение социальных вопросов в муниципалитетах, добивались повышения заработной платы.
Вся эта благодать была взорвана Первой мировой войной и последовавшими за ней революциями - успешной в России и потерпевшими поражение в Финляндии, Германии и Венгрии.
В свою очередь большевики, победившие на одной шестой части суши, вынуждены были признать, что их революция не соответствовала пророчествам Маркса. До Первой мировой войны все исходили из неизбежного повторения сценария 1848 года: начавшись в одной стране, революция начинает захватывать другие государства, превращаясь в общеевропейский пожар. Подобные прогнозы далеко не так наивны, как может показаться на первый взгляд. Почти все крупные политические события оказывают воздействие более чем на одну страну. Достаточно вспомнить потрясения 1968 года или крушение советского блока в 1989-1991 годах
Однако процесс развития революции в международных масштабах требовал теоретического осмысления, а его у Mapкса не было. Троцкий предложил собственную теорию перманентной революции, которую в 1917-1921 годах молчаливо поддерживал Ленин. Во всяком случае он нигде не выступил с критикой своего младшего товарища, хотя по другим вопросам делал это неоднократно. Из молчания Ленина, впрочем, нельзя сделать и вывода о том, что он полностью разделял взгляды Троцкого. Скорее можно предположить, что Ленин так и не успел выработать окончательной позиции.
Согласно Троцкому, революция, начинаясь в одной из капиталистических стран (не обязательно самой развитой, но непременно самой кризисной), имеет шанс на успех только в том случае, если захватит в свой водоворот еще несколько государств. В противном случае она сама обречена на вырождение и в конечном счете гибель.
Прогноз Троцкого относительно мрачных перспектив русской революции оправдался полностью, хотя в полной мере лишь к концу XX века. Тем не менее теория перманентной революции не ответила на главный вопрос, волновавший левых на Западе: что делать, когда революционный подъем миновал? Для сталинистов все свелось к поддержке рабоче-крестьянского государства СССР, воплощающего надежды прогрессивного человечества. Напротив, социал-демократы могли с облегчением вздохнуть и вернуться к реформистской работе. Ничего другого предложено не было.
После Второй мировой войны реформизм обрел более или менее стройную программу, основанную на теориях Дж.М. Кейнса. Показательно, что идеи Кейнса, отнюдь не разделявшего социалистическую идеологию, были во многом более радикальны, чем самостоятельно сформулированные предложения социал-демократов 1920-х годов. Реформизм Кейнса не только предполагал структурные изменения в экономической системе, но и требовал обязательной прививки некоторой доли социализма в качестве единственного способа спасения капитализма.
Кейнс был глубоко убежден, что буржуазную систему надо спасать, в том числе и от нее самой. В условиях Великой депрессии 1929-1932-го им был предложен комплекс мер, в целом уложившийся в рамки более или менее стройной теории. Государство должно было взять на себя регулирующие функции, противодействуя рыночной стихии. Государственные заказы, эмиссия бумажных денег, инвестиции общественного сектора, социальная политика - все эти меры должны были придать экономическому развитию некоторую планомерность. Поскольку рецептура Кейнса, по крайней мере в теории, предполагала использование демократических институтов, поскольку на практике именно социал-демократия и рабочее движение взялись в послевоенной Европе за осуществление кейнсианских программ, поскольку, наконец, одним из аспектов проводимых реформ было формирование системы представительства общественных интересов (всевозможные трехсторонние комиссии и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181