В начале 1980-х годов в самиздатовской книге «Мыслящий тростник» я назвал этих авторов «легальными марксистами» (не столько по аналогии с П. Струве, С.Булгаковым и другими русскими профессорами 1900-х годов, сколько в противоположность «нелегальным» марксистам, «публиковавшимся» в самиздате). Однако жесткого разрыва между теми и другими не было. Потому скорее стоило бы говорить об отечественной версии «критического марксизма».
Бесспорно, можно обнаружить отголоски восточноевропейского «ревизионизма» в советской общественной науке, особенно в конце 1960-х - начале 1970-х годов.
Вообще, конец 60-х - начало 70-х было достаточно продуктивным временем для советской общественной науки. В первую очередь вспоминается философ Эвальд Ильенков. Эта фигура, во многом близкая к Франкфуртской школе. У него мы тоже найдем размышления о коллективном сознании, об этически обоснованных и необоснованных поступках, причем совершаемых массами людей. Точно так же, как и Эрих Фромм, он отвергает вульгарное представление о марксизме как о теории, которая основана на грубом экономическом детерминизме. Напротив, основой марксистского материалистического понимания истории является диалектика личного и общественного. Личность формируется обществом, которое, в свою очередь, основано на определенном способе производства.
Точно ту же мысль развивает в 1968 году Эрих Фромм в своей книге «Марксово представление о человеке». Фромм подчеркивает, что способ производства формирует господствующую социальную систему, господствующую культуру, нормы поведения. А уже эта господствующая культура формирует преобладающий тип личности. Но это не значит, что каждая личность механически детерминирована экономическими обстоятельствами. Точно также отсюда не следует, будто все люди будут подчиняться системе. Когда Ильенков пишет книгу «Об идолах и идеалах», он приходит к очень похожим выводам. Но если Фромм опирается на восходящую к Фрейду концепцию бессознательного, то Ильенков пытается выводы обосновать на традиционной просветительской рационалистической основе. То есть избегая понятия бессознательного.
Другое имя, которое приходит на ум в связи с советским критическим марксизмом, - историк Михаил Гефтер. Рассматривая историю революции и рабочего движения, Гефтер, по существу, ставил те же вопросы, что и Исаак Дейчер.
Официальная трактовка революции - путь от победы к победе, сплошной триумф партии и никогда не ошибающегося, никогда не колеблющегося Ленина. Итог - полная и окончательная победа социализма в отдельно взятой России. Для Гефтера, работающего уже после разоблачений XX съезда, такое отношение к истории не имеет смысла. Он рассматривает революцию как трагический процесс, в духе античной трагедии - как борьбу с роком. Революция неизбежна и необходима, но в то же время обречена. Именно потому Гефтера так интересует фигура Ленина - политика, ведущего постоянную борьбу с обстоятельствами, учащегося на своих поражениях.
Русский капитализм явно не созрел для социализма. Но он точно так же явно созрел для революции. А революция, набрав обороты, неизбежно должна стремиться к социализму. В этом трагическом парадоксе объяснение всех драм первой половины XX века.
Гефтер убежден, что развитие русской революции и ее трагический исход тесно связаны с характером капитализма, который существовал в России. Какой был капитализм, такая получится и революция. Он анализирует русский капитализм накануне 1917 года, чтобы понять, почему у нас получилось то, что получилось. Дело не в том, что «злой» Сталин отверг заветы Ленина. И уж тем более не в том, что Ленин не послушался Каутского. Все участники революционной трагедии обречены действовать на основе тех обстоятельств, в тех условиях, которые создались в результате распада имперской системы в России.
Партия не творец истории, не демиург из сталинского мифа. Действительность не творили, она как-то сама творилась. И партия, и ее вожди детерминированы внешними факторами, той предысторией, в которой она сложилась, и тем историко-экономическим контекстом. Потому история русского капитализма абсолютно необходима для понимания вот этого всего посткапиталистического советского периода.
Другим выдающимся представителем критического марксизма был ныне здравствующий Г. Г. Водолазов. В 1968 году вышла его книга «От Чернышевского к Плеханову», затем, в начале 1970-х, вторая книга - «Диалектика революции». Обе работы посвящены становлению и развитию политической теории марксизма и ленинской политической теории, причем написаны они не в ортодоксальном ключе, не в виде панегирика вождям, как было принято в официальной литературе. Это книги, которые повлияли на дальнейшее формирование политологии в Советском Союзе.
Наконец, в сфере эстетики работал Михаил Лифшиц, который многим представителям молодого поколения казался ортодоксом и даже консерватором, ведь он отстаивал принципы реалистического искусства. Спустя десятилетия мы обнаруживаем, что наследие Лифшица по-прежнему, через много лет после его смерти, остается востребовано (только в начале XXI века вышло две его книги), причем его эстетические взгляды серьезно повлияли на художников, отнюдь не причисляющих себя к школе традиционного реализма.
К середине 1970-х годов в Советском Союзе наблюдается явный интеллектуальный и духовный кризис, жертвой которого в первую очередь оказывается критический марксизм. Разумеется, сыграло свою роль ужесточение цензуры и 1972-1974 годах. Но главная причина кризиса «легального марксизма» была не в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181