Злополучное судно десятки лет бесцельно носилось по морям и океанам, подгоняемое ветрами, циклонами, течениями… А в этот час «Синяя птица» то пропадала в тумане, то неожиданно возникала, как призрак, и казалась игрой воспаленного воображения…
Но не было ни видения, ни игры воображения, ни призрака. Бриг «Синяя птица» скрипел, скрежетал, трещал, стонал, гнил, но не сдавался океану – все терпел и продолжал свое плавание без всякой цели и смысла, напоминая старинную легенду о «Летучем голландце». Бриг пугал суеверных моряков, неожиданно появляясь из-за айсбергов, то проплывая среди клочьев тумана, то мелькнув при вспышке молнии во время грозового шторма.
Правда, на капитанском мостике корабля нельзя было увидеть капитана Ван Страатена. Но у страха глаза велики, и Мюнхаузена могли в тумане принять за зловещего голландца, обреченного на вечные скитания по морям.
Сейчас капитанский мостик пустовал. Штурвальное колесо медленно вертелось по часовой стрелке, затем бешено закрутилось в обратную сторону…
От резкого толчка Карл свалился на днище трюма. Как пригодился ему фонарь, найденный в кубрике!.. Желтоватый огонек тускло освещал трюм, оставляя в темноте угловые отсеки.
Тщательное обследование трюма «Синей птицы» ничего не прояснило. Барону удалось собрать немного зерен бобов какао в истлевшем мешке… К своему удивлению, он обнаружил под трапом ящик с фейерверками, неизвестно почему оказавшийся на «Синей птице». Это было все, что нашлось в трюме.
Поднявшись по деревянному трапу, Мюнхаузен взглянул в «бычий глаз» – глухой, не открывающийся иллюминатор, вделанный в палубу, но ничего не увидел, кроме рваного марселя на обломанной мачте.
«Может быть, судно было нагружено мешками с бобами какао? – подумал он. – А возможно…» Десятки самых различных догадок возникали в его голове, но ответа на них не было.
Чем больше Мюнхаузен обследовал корабль, тем загадочнее становилось его прошлое… Судьба команды… Груза…
Обыск камбуза кое-что принес поборнику истины. Он нашел несколько галет, консервную банку бобов, остатки рома в пузатой бутылке зеленого стекла. Кое-какие продукты еще остались в соломенной корзине – подарок директора цирка «Атлантос». Несколько дней можно было продержаться. А потом что?..
Барона очень обрадовал винчестер, найденный в каюте капитана. Заржавленное ружье можно было почистить, смазать… Хуже было другое – всего один и к тому же отсыревший патрон.
В каюте капитана стояла печка, сделанная из железной бочки. Труба была выведена в разбитый иллюминатор. Мюнхаузен собрал обломки деревянной рубки, разбитой штормом, затопил печь, развесил на веревке промокший камзол, чулки, рубашку с кружевными манжетами, придвинул ботфорты поближе к печурке. А на железном листе уже подсушивались бобы какао и единственный патрон.
На медном кольце под потолком покачивалась лампа-фонарь.
Попытки прочесть вахтенный журнал «Синей птицы» не увенчались успехом. Мюнхаузен подобрал его на заплесневевшем полу. Вероятно, морская вода, хлеставшая в разбитые иллюминаторы, разъела чернила на истлевших страницах журнала.
Барон помешал бобы какао на железном листе и взял патрон, боясь оставлять его на раскаленной печке.
Мысли беспорядочно путались в его голове. Он думал не только о себе… Встревоженное воображение рисовало ему жуткую картину гибели галиота «Секрет» во время шторма. Поборник истины гнал прочь от себя эти мрачные мысли, но они не оставляли его и мучительно сверлили мозг…
«Неужели Клуб знаменитых капитанов пошел на дно океана?.. А вдруг этой ночью была написана последняя страница, трагически заканчивающая его славную тридцатилетнюю историю?..»
В то же время Мюнхаузен задавал себе другой вопрос: «Какой же все-таки сюрприз мог подготовить Артур Грэй в порту Торонто?.. Цирк «Атлантос»?.. Мистер Томас?.. «Синяя птица»?» – все смешалось в какой-то беспорядочный клубок…
От камзола, чулок и рубашки с кружевными манжетами поднимался пар. Дрова разгорелись в железной печурке. Мысли о будущем все больше и больше овладевали одиноким путешественником. Но оно было более туманное и непроницаемое, чем молочная мгла, покрывшая белым саваном корабль-призрак.
Барон беспокойно прислушивался к зловещим скрипам. Отовсюду доносилось хлопанье дверей. Лязгала о борт якорная цепь, а вернее – обрывок цепи без якоря, давно покоившегося на дне. Подозрительно трещали мачты. Скрежетала обшивка корабля. Временами судно сотрясалось от ударов плавучих льдин.
Подбросив щепок в печку, Мюнхаузен разогрел замерзшие чернила в позеленевшей бронзовой чернильнице с альбатросом на крышке, очинил гусиное перо, достал из кармана камзола записную книжку, затем снял с медного кольца на потолке лампу-фонарь, поставил ее на стол и расположился в кресле под красочной репродукцией с картины «Гибель Помпеи».
Наконец, отрешившись от мрачной картины, барон вырвал несколько чистых листков из записной книжки, решительно опустил перо в чернильницу и, нахмурив брови, задумался, глядя на огонек лампы-фонаря… Вскоре заскрипело гусиное перо: «Я пишу на борту корабля-призрака «Синяя птица», в ночь на 17 сентября… Где-то в северных широтах. Координаты неизвестны. Дует норд-ост. Плавучие льды. Айсберги. Положение отчаянное. Спасения ждать не от кого. Остается уповать на чудо. Итак, в ожидании чуда я, нижеподписавшийся, Карл Фридрих Иероним Мюнхаузен, находясь еще пока в здравом рассудке, принял решение тотчас приступить к своим правдивым запискам на борту «Синей птицы», не теряя времени. Я попытаюсь, ничего не утаивая, а также и ничего не прибавляя, увековечить все то, что произойдет со мною в последнем акте трагедии о бароне фон Мюнхаузене ауф Боденвёрдер – под черный траурный занавес!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98