Каждый день был на счету.
- Вот испорчу я из-за этого свой средний балл! - пожаловался Оливер.
Он оглянулся через плечо, перед тем как перестроиться из полосы в полосу, и обогнал «хонду», ехавшую ниже предельно допустимой минимальной скорости.
- Слушай, да расслабься ты, наконец, - не выдержала Шайлер. - Все уже унялись, после того как получили письма из вузов.
Оливер иногда бывал просто жутким занудой. Все строго по правилам. Когда дело касалось учебы, он просто-таки циклился на этом.
- А разве ты не идешь в Гарвард, как все твои? - поинтересовалась Блисс.
- Университет - это такая странная штука, - задумчиво пробормотала Шайлер.
- Я понимаю, о чем ты. Знаешь, пока мы не узнали про Комитет, я думала, что, может, пойду в Вассар. На историю искусств или что-нибудь в этом духе, - сказала Блисс. - Мне вроде как нравилась идея изучать искусство Северного Ренессанса, а потом работать в каком-нибудь музее или галерее.
- В каком смысле - «вроде как нравилась»? - переспросила Шайлер.
- Да, кстати, а почему ты думаешь, что теперь этого не будет? - спросил Оливер, переключая радио с одной станции на другую.
Эми Вайнхаус пела о том, как она не хочет идти в больницу. «Нет! Нет! Нет! Нет!» Шайлер встретилась взглядом с Оливером, и они улыбнулись друг другу.
- Блин, ребята, не вижу ничего смешного! Выключите это или смените волну! - потребовала Блисс. - Не знаю. Что-то мне не кажется, что я пойду в университет. Иногда у меня такое ощущение, будто я лишена будущего, - произнесла девушка, скручивая ожерелье.
- Да брось ты! - возразила Шайлер. Она развернулась лицом к Блисс, пока Оливер искал что-нибудь более подходящее по спутниковому радио. - Конечно, ты пойдешь в университет. Все мы туда пойдем.
- Ты вправду в это веришь? - с надеждой спросила Блисс.
- Абсолютно.
Через несколько минут разговор сошел на нет, и Блисс задремала. Шайлер на переднем сиденье принялась выбирать музыку - Оливер на этот раз уступил ей права диджея.
- Тебе нравится эта песня? - спросил он, когда девушка остановила свой выбор на станции, транслирующей Руфуса Вайнрайта.
- А тебе нет? - отозвалась Шайлер с таким ощущением, будто ее застукали на горячем.
Это была та самая песня, которую они с Джеком всегда включали на своих встречах. Шайлер думала, что сможет отключиться, слушая ее в машине. В Оливере было что-то от эмо. Шайлер часто его дразнила, утверждая, что его музыкальные вкусы движутся в сторону музыки для отключки.
- Думаешь, она мне должна нравиться? Вовсе нет.
- А почему?
Оливер, искоса взглянув на Шайлер, пожал плечами.
- Ну... она какая-то вязкая, что ли.
- Это в каком смысле? - удивилась Шайлер.
Юноша пожал плечами.
- Ну, не знаю. Просто у меня такое ощущение, что любовь не может быть такой... тоскливой и тревожной. Ну, раз уж она сложилась, так не должна быть такой мучительной.
Шайлер хмыкнула и подумала, не переключить ли радио на другую станцию. Ей вдруг показалось вероломством слушать здесь песню, напоминающую о другом парне.
- Экий ты неромантичный.
- Да, я такой.
- Это потому, что ты никогда не влюблялся.
- Ты же знаешь, что это неправда.
Шайлер умолкла. За прошлый месяц они дважды исполняли церемонию Оскулор. Шайлер понимала, что ей следует взять других фамильяров - вампирам полагалось чередовать своих людей, чтобы не изнурять их чрезмерно, - но оказалось, что она способна протянуть, не питаясь, дольше, чем думала. И Шайлер воздерживалась от того, чтобы взять себе еще кого-то. Она не была уверена, одобрит ли это Оливер.
Но Шайлер не хотела думать об их отношениях - о дружбе или чем бы это ни было. После той неистовой вспышки Оливера в «Одеоне» такого больше не случалось. Девушке хотелось развеять напряженность, начавшую - она это чувствовала - сгущаться в салоне автомобиля.
- Да ты даже не сможешь назвать ни единого романтического фильма, который тебе нравится, - попыталась она поддразнить Оливера.
Прошло несколько минут, а Оливер все копался в памяти, и Шайлер исполнилась самодовольства.
- «Империя наносит ответный удар», - в конце концов, произнес Оливер и посигналил «тойоте-приус», мечущейся по ряду.
- «Империя наносит ответный удар»? Из «Звездных войн»? Вовсе он не романтический! - хмыкнула Шайлер, вертя в руках пульт от кондиционера.
- Напротив, радость моя, он очень романтический. Вот помнишь последнюю сцену, где Хэна засовывают в ту холодильную криогенную камеру, или как там эта штука называлась?
Шайлер буркнула в ответ нечто невнятное.
- А Лея наклоняется через край и кричит: «Я люблю тебя!»
- Фигня это полная, а никакая не романтика! - заспорила Шайлер, хотя ей и самой нравился этот момент.
- Дай я объясню. Романтика там в том, что Хэн говорит в ответ. Помнишь, что он ей сказал? Ну, после этого ее «я люблю тебя»?
Шайлер ухмыльнулась. Может, Оливер в чем-то и прав.
- Хэн говорит: «Я знаю».
- Вот именно! - Оливер легонько постучал по рулю. - Ему не надо говорить всякие банальности вроде «я люблю тебя». Потому что это и так уже ясно. В этом-то и заключается романтика.
На этот раз Шайлер пришлось-таки признать его правоту.
ГЛАВА 23
Когда Блисс проснулась, сидевшие впереди Шайлер с Оливером переругивались.
- О чем на этот раз спорите? - поинтересовалась Блисс, протирая глаза.
- Ни о чем! - хором отозвались они.
Блисс безропотно приняла их скрытность. У этой пары постоянно были какие-то секреты от нее, даже если они того и не хотели.
- Ладно, думаю, тогда мы можем остановиться перекусить, - в конце концов, сказала Шайлер.
А, так вот в чем было дело. Эти двое ссорились по любому поводу. А после того как Оливер стал фамильяром Шайлер, все стало еще хуже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59