Инспектор, вспомнив слезы радости в глазах своих родителей, когда они впервые увидели его в форме, счел за лучшее промолчать. Он ждал, слушая стрекотание сверчков, кваканье лягушек, журчание воды. Он вглядывался в водяные лилии, будто ждал, что одна из них откроется, пытаясь представить, как проходит детство в подобном месте. Единственное, что роднило их детские годы, — это палящее солнце и запах апельсинов и лимонов.
— Инспектор, ваши родители живы?
— Нет-нет. Моя мать умерла около шести лет назад, а мой отец задолго до этого.
Сэр Кристофер вздохнул, кивнув головой:
— Мы все понимаем, только когда уже слишком поздно, не так ли? Понимаем, как нам следовало разговаривать друг с другом, просить прощения, пытаться понять друг друга, все уладить, пока еще не поздно. На самом деле, это достаточно просто, но мы не осознаем, насколько это необходимо. Мой отец поссорился со своими родителями и запретил о них говорить. Помню, когда я впервые приехал с ним в Англию, я пытался расспросить его о его доме, детстве. Единственное, что он мне ответил: «Моя жизнь началась, когда я встретил твою мать». По-видимому, каким-то образом он их разочаровал, так же, как я его... Я так и не смог стать тем, кем он хотел меня видеть: английская школа, спортивный клуб, охота с собаками.
— Ну, конечно нет. Если, как вы сказали, у вас слабое здоровье...
— Если бы вы только знали, как я благодарил Бога за то, что он одарил меня слабым здоровьем, из-за чего меня не отправили из этого дорогого моему сердцу места в какую-нибудь ужасную мужскую гимназию и избавили от обязанности ухаживать за тем бедным серым пони. Меня частенько посылали к загону за оливковой рощей отнести ему лакомство. Я не хотел близко к нему подходить, поэтому очень осторожно, так, чтобы никто не видел, перекидывал корм через ограду. Потом я усаживался под оливковым деревом, доставал из кармана книгу и читал час или около того, пока пони с жадностью пожирал куски яблок и моркови, а затем снова начинал мирно щипать траву. Интересно, что с ним стало в итоге? Полагаю, его продали. Почему мой отец так хотел, чтобы я был англичанином? Моя дорогая мама делала все, что могла, чтобы защитить меня, при этом она никоим образом не противоречила отцу. По крайней мере, пока не сдалась и не ушла в себя так глубоко, что никто, даже я, не смог добраться до нее.
Сэр Кристофер откинул голову на высокую спинку своего плетеного кресла и закрыл глаза.
— Инспектор, я должен поблагодарить вас.
О чем это он?
— Я должен поблагодарить вас, ведь по какой-то причине я вдруг понял, что могу поговорить с вами об этом саде и поделиться воспоминаниями, которые он вызывает. До сегодняшнего дня я избегал этого места. Моя мать перестала заниматься садом, а потом... К сожалению, ничего романтичного. Она умерла в клинике. От рака. Говорю на всякий случай, если вы вообразили, будто здесь произошло что-то драматичное.
— Нет, — честно ответил инспектор. Он никогда ничего не воображал.
— Вам, вероятно, сказали, что я болен и слишком горд, чтобы признать это.
— Что-то вроде этого.
— Вы человек, который все подмечает. Я склонен думать, что вы также все понимаете... Понимаете людей. Во всяком случае, на меня вы произвели именно такое впечатление, такое действие оказали на меня. Что я могу сказать? Я знаю, что проживу недолго, и, в отличие от тонущего человека, который в одно мгновение вспоминает всю свою жизнь, моя жизнь очень медленно проходит у меня перед глазами. Каждый день ко мне приходит адвокат, и каждый день я понимаю, что не могу составить последний вариант моего завещания. Завещание это не просто документальное описание собственности, завещание — это документальное описание человеческой жизни. Полагаю, вы женаты, у вас есть дети, семья?
— Да. Да, конечно.
— Значит, у вас уже есть определенные варианты завещания. Я же должен сам придумать его. У меня нет наследников. Благодарение Господу, в моей жизни есть несколько надежных людей, настоящих друзей на всю жизнь. Один из них — мой адвокат. Еще — мой дорогой Ренато, чей прекрасный вкус к живописи и скульптуре повлиял на меня, думаю, даже в большей степени, чем отцовский. И, конечно, Джереми Портеус, с которым вы уже знакомы. Он со мной с девятнадцати лет и всегда меня поддерживал.
— Вам повезло, — соврал инспектор, который не видел в этом ничего хорошего.
Брать секретарем девятнадцатилетнего мальчишку... Впрочем, личная жизнь этого человека касается лишь его самого.
— Да-да, мне повезло. Если бы мои картины оценили, как они того заслуживают, я бы ни о чем не сожалел. Конечно, это случается с очень многими художниками. В наши дни галереи — это всего-навсего дешевые коммерческие предприятия, организованные людьми, лишенными культурного багажа, эстетического вкуса. С другой стороны, моими работами восхищались некоторые очень значительные в культурном обществе люди, для которых этот дом был местом встреч. Ну ладно, я не должен обременять вас. Как я уже сказал, я хочу вас поблагодарить. Как раз сегодня я нашел в себе силы прийти в сад моей матери. Попытка забыть все обиды прошлого. Будто я знал, что по стечению обстоятельств эта незначительная кража сведет меня с человеком, с которым я смогу поговорить о саде, о его красоте вместо того, чтобы предаваться печальным воспоминаниям. Я должен осмыслить свою жизнь, должен изучить все ее стороны, как светлые, так и темные. Со всем примириться, все принять.
— Я понимаю. Часто это легче сделать с незнакомцем.
— С правильным незнакомцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75