Безрезультатно.
— По-любому еще день два — и наступит август, и нам велят убраться из оранжереи... Конечно, это мертвый период для сада. Сначала в отпуск уйдет старший садовник... Но вы же знаете о крупном ограблении, так что вы можете понять, почему я переживаю. Даже привратнику разрешено уйти в отпуск, а я должен остаться во флигеле.
— Я понимаю. Что же, да, это печально. В августе большие виллы подвергаются серьезной опасности, и, безусловно, вы не можете взять на себя ответственность за всю эту огромную территорию. Вы сами сказали, что сэр Кристофер едва ли знает о вашем существовании.
— Я знаю. Просто я уверен, он хороший человек... простак, по-детски наивный... И больше всего меня бесит... Простите... То, что его обманывают. Он этого не заслуживает.
— Вы думаете, его обманывают?
— Я уверен, и это после всего того, что он для них сделал. Знаете, Портеус тоже был когда-то «Джорджо». Сэр Кристофер вытащил его из уличной грязи. А теперь он зазнался, держится высокомерно.
— В прошлый раз вы сказали, что сэр Кристофер вас даже не узнает, если увидит. Значит, то, что вы потрудились прийти сюда, это... — Что это? Инспектор подыскивал слово, но не нашел ни одного подходящего.
— Донкихотство? Вы об этом думаете, да? Когда совершается несправедливость, я не могу молча отсиживаться. Мне нечего терять. Пока сэр Кристофер жив, они меня не выгонят. А после его смерти точно выставят, вот что самое поганое.
— А вы не... Я понимаю, вы будете ночевать во флигеле совершенно один... Вы не... боитесь? Я имею в виду, вы не боитесь за свою собственную жизнь? — Вдруг инспектор осознал, что он не хочет повторения обстоятельств дела Хирш, которые произошли из-за его невнимательности. Когда молодой человек рассмеялся, услышав вопрос инспектора, тот вздохнул с облегчением.
— Я не такая уж значимая персона. Я примерно так же важен, как личинка в саду... Даже меньше. Кстати, сэр Кристофер очень обеспокоен личинками. У нас даже прошла полуторачасовая конференция на тему «Сравнительные достоинства погадок и яичной скорлупы». Помните... Когда вы приехали на следующий день, после того как он заболел? С тех пор мы его ни разу не видели. Джорджо говорит, сейчас он совсем не может ходить.
— Я понял, — произнес инспектор. — Хорошо, я передам ваш рассказ моему начальнику... Не волнуйтесь, он сам мне говорил о возможности крупного ограбления. К тому же он так обожает эту виллу и сад. В течение августа мы глаз не спустим с этого дома.
— Спасибо. Мне пора возвращаться на работу. — Уже у двери юноша обернулся и спросил: — Можно задать вопрос? Заранее прошу прощения, если это нескромно и вы не можете мне ответить. Мы как раз сегодня утром разговаривали об этом, когда начали работу с лимонными деревьями, поэтому, когда я сказал, что собираюсь пойти к вам... Не думаю, что можно хоть наполовину верить тому, что пишут в газетах, но всем интересно, и мне в том числе. Сперва там напечатали длинную статью о том, что Саре Хирш перерезали горло, а потом еще половину колонки о том, что у нее был сердечный приступ. Где правда? Ничего, что я спрашиваю?
— Ничего, все нормально. В газете напечатали правду, у нее действительно был сердечный приступ.
— Спасибо. Боюсь, что все будут разочарованы... Не потому, что мы желаем плохого бедной женщине, просто, если бы это было убийство, было бы интересней. До свидания.
Молодой человек тихо закрыл за собой дверь.
— Не все же время обсуждать нашествие тли... — проворчал себе под нос инспектор. Бедная Сара. Лишенная наследства и в то же время получившая чересчур большое наследство. Ну да ладно, постепенно он начинает понимать, какие у богатого человека могут быть житейские проблемы, если кроме этого он ничего не понимает. Личинки!..
— Лоренцини!
Дверь распахнулась в ту же секунду.
— Я как раз к вам собирался. С этими датами что-то напутано. — Лоренцини с шумом бросил папку с делом Хирш на стол перед инспектором.
— Все даты верные. Я выписывал только те, что указаны в документах. Я не принимал во внимание гипотезы или россказни Ринальди.
— Ну да, если Ринальди вообще имеет к этому отношение. На этот счет он тоже немного приврал. Я имею в виду, вот в этой записке сказано, что Ринальди начал заниматься антикварным делом сразу после войны. Конечно, мы можем это проверить, поскольку это должно быть указано в его лицензии. И он знает, что мы можем проверить. Но именно эти даты кажутся несколько неправдоподобными.
— Да? Я так и знал, что надо спросить у тебя.
— Вы и сами могли бы в этом разобраться, — ответил Лоренцини. — Здесь на копии его заявления указана дата его рождения. «После войны» — это, мягко говоря, расплывчато, но, даже если мы предположим, что Джейкоб Рот отошел от дел и Ринальди взял на себя управление бизнесом в девятьсот пятидесятом году, получится, что Рот вышел на пенсию в тридцать семь лет, а Ринальди встал во главе бизнеса в девятнадцать. Я не говорю, что это невозможно, просто это несколько странно, вам не кажется?
— Забавно... Могу поклясться, я недавно говорил себе то же самое... Но, вероятно, я что-то упустил из виду. Отошел от дел в тридцать семь лет, да? Должно быть, заработал кучу денег.
— Во время войны люди неплохо зарабатывали.
— Лишь некоторые.
— Да. Уже поздно, вы знаете об этом?
— Господи... Тереза никогда больше не будет со мной разговаривать. Ты составил график дежурств?
— Вот. Только ваша подпись нужна. Знаете, у меня тоже есть жена.
Раздался телефонный звонок. Это была Тереза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75