Как обычно, на побережье погода не изменилась. В новостях показывали пляжи, битком набитые отдыхающими, между которыми визжали дети и лавировали продавцы с газированными напитками, криками рекламируя свой товар. Репортер склонился к стройной девушке, лежавшей между другими телами, обильно намазанной солнцезащитным кремом и уже красиво загоревшей.
— Сейчас люди стараются брать отпуск в июне или сентябре. Что вы об этом думаете?
— Вы что, шутите? В августе остаться в городе? Да я умру от жары!
— Но здесь тоже очень жарко.
— Если мне станет слишком жарко, я прыгну в воду.
В следующем кадре блеснуло море, где людей было не меньше, чем на берегу.
Наутро после этого репортажа, заставившего инспектора и его жену порадоваться, что они не сидят сейчас на этом пляже, в прохладном кабинете инспектора зазвонил телефон. На часах было семь тридцать.
— Гварначча? Это ты?
— Говорите. Кто...
— Не знаю, вспомнишь ли ты меня. Антонио Броджо. Мы учились вместе в сержантской школе.
— Не думаю...
— Да, все равно. Давно дело было, я в отставке уже больше десяти лет. Уволился после смерти отца. Стал управлять его похоронным бюро.
— А! Броджо, да. Теперь я вспомнил. Должно быть, это было... даже не знаю сколько лет назад.
— Слишком давно, не думай об этом. Слушай, я звоню тебе по делу. Я бы не стал тебе звонить, чтобы просто потрепать языком.
— По делу? Нет, послушай...
— Нет, нет и еще раз нет! Это совсем не то, что ты подумал. — Всем было известно, что похоронные бюро дают взятки полицейским и медсестрам в больничных палатах за сведения, способствующие процветанию их бизнеса. — Нет, мне нужен лишь твой совет. То есть проблема у меня нелепая. Я подумал, что вряд ли могу с этим делом позвонить в службу спасения. Поскольку мы знаем друг друга, может, ты подскажешь мне, куда я должен обратиться. Дело в том, что у меня тут тело, которое я не могу похоронить.
— Почему не можешь? Прокурор сказал мне...
— Кто-то другой вполне мог бы это сделать, ни о чем не задумываясь, но я десять лет отслужил карабинером, так что никому не удастся обвести меня вокруг пальца. Понимаешь, о чем я?
— Я... Нет.
— Нужно провести вскрытие.
Инспектор знал, что прокурор вчера распорядился похоронить тело Сары Хирш, и на долю секунды у него свело живот от мысли, что он так и не прочитал вторую часть отчета о результатах вскрытия. Кажется, именно прокурор сказал, что в этом нет необходимости? В любом случае...
— Алло, ты меня слышишь?
— Да, да. Я слышу. — Инспектор взял себя в руки. — Вскрытие уже проводили. У меня здесь в папке копия заключения. К тому же ты сам видишь, что...
— Я вижу сломанное левое плечо и четыре сломанных пальца на левой руке, вот что я вижу.
— Плечо?.. Нет-нет, я не думаю... Если хочешь, я могу прочитать тебе...
— Гварначча, я знаю свою работу и могу судить о причинах смерти независимо от того, проводилось вскрытие или нет. Значит, здесь сломана левая рука. Так. И еще я вижу рану сзади на голове. И прежде чем ты скажешь мне, что эта рана появилась при ударе тела о землю в момент смерти...
— Да. Именно так. Я видел тело и помню рану на голове... — Инспектор схватил папку и пытался выудить оттуда протоколы вскрытия, зажав телефонную трубку подбородком. Сломанная рука? Может, во второй части протокола... — Нападение было очень жестоким, и воссоздать... — Черт! Здесь столько страниц... — Вывернутая за спину рука вряд ли... Дай мне пару минут. .
— Да сколько угодно, но я говорю тебе, вы там что-то перепутали. Я же не отрицаю того, что он умер от инсульта, как сказано в свидетельстве о смерти. Даже по лицу видно, что у парня был удар. Я лишь говорю, что не могу его похоронить, пока не будет проведено вскрытие, потому что, отчего бы он ни умер, я считаю, что ему немного помогли. И, если ты хочешь разобраться с этим делом, пожалуй, тебе лучше приехать сюда.
Вот оно. Сбылись его мрачные предчувствия.

Глава одиннадцатая

Шел дождь. Гроза закончилась, и небо просветлело, но все вокруг было еще укрыто пеленой легкого тумана, и, мягко капая на мокрую землю и листья, продолжал моросить мелкий дождь. Инспектор стоял в маленькой гостиной у застекленной двери, ведущей на террасу. Он наблюдал за дождем, ожидая, когда тот закончится, и пару раз, видя перед собой лишь туманную дымку, выходил на террасу, но частые капли сразу же покрывали его лицо, плечи форменного пиджака. Инспектор, словно кошка, не любил дождь. Человек, обязанный весь день находиться в форме, не может его любить. Нельзя спрятаться под зонтиком, нельзя снять промокшую форму и надеть что-то другое, пока она сохнет. Если уж вымок, так и ходишь мокрый.
Поэтому инспектор ждал, выглядывая в сад и время от времени выходя на дорожку, убедиться, кончился ли дождь. Инспектору очень хотелось подойти к пруду с лилиями. Птицы заливались мелодичной трелью, но дождь не прекращался.
Сегодня утром они с капитаном побывали в судебно-медицинском институте. В этой удушающей жаре кажется, будто это было несколько дней назад. Тело сэра Кристофера доставили туда днем ранее. Прокурор связался с его личным врачом, который был совершенно невозмутим.
— Безусловно, я обратил внимание на рану на голове. Сэр Кристофер перенес ряд микроинсультов, а несколько месяцев назад произошел более серьезный, в результате которого парализовало его правую сторону и нарушилась речь. Я предложил ему лечь в больницу, но эта мысль очень огорчила сэра Кристофера. Я не счел возможным настаивать. Мне сказали, что при нем постоянно находится молодой человек, студент-медик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75