Он сунул руку в карман пиджака, достал платок, покрутил шеей, промокнул брови. Убрал обратно платок, влажный от пота. С выражением ужаса на лице он медленно подошел к своей двери, выждал секунду, глубоко вздохнул и, повернув ручку, шагнул в кабинет.Удобно устроившись в кожаном кресле с высокой спинкой, за столом сеньора Мантореса сидел человек, отнявший жизнь у профессора Кента. Убийца был в черном костюме с белой рубашкой. Короткие, но мускулистые руки были сложены на груди. У окна стоял тоже одетый во все черное второй зловещий уроженец Запада и сквозь жалюзи всматривался в раскинувшуюся внизу площадь. Это он был сообщником коротышки той темной ночью на развалинах Мачу-Пикчу. Что-то в облике обоих подсказывало: в прошлом они были военными – коротко стриженные волосы, обветренные лица. Сердито зыркнув на перепуганного сеньора Мантореса, коротышка выпалил:– Ну, порядок? Могу я доложить секретарю Миллеру, что все закончено?Заместитель министра превратился в дрожащее ничтожество. Уверенность, которую он излучал при встрече с Кэтрин и Рутерфордом, испарилась. Голос его дрожал, когда он раскрыл рот:– Да, сеньор. Я говорил с ними. Я им не сообщил абсолютно ничего лишнего – только то, что Флорес погиб в результате дорожного происшествия. Оба были в шоке. Я думаю, они не задержатся в Перу.– Ты думаешь, что они не задержатся, или знаешь?Паническое выражение промелькнуло на лице Мантореса. Голос его вдруг стал тонким, в нем появились молящие нотки:– Сеньор, след остыл. Они ничего не найдут. И вернутся домой, я уверен.Внезапно сообщник, который до этого момента был поглощен видом из окна, резко развернулся и обратился к сидящему за столом:– Девчонка возвращается. Одна. – Затем, отвернувшись к окну, снова раздвинул жалюзи кончиками пальцев.Его коллега прорычал:– Манторес, какого черта она опять прется сюда?Манторес, казалось, вот-вот лишится чувств.– Сеньор, я не знаю. Пожалуйста… я поговорю с ней – позвольте, я спущусь…Сидевший грозно посмотрел на Мантореса:– Нет. Рисковать не будем.С этими словами он оттолкнул кресло от стола и поднялся.– У нас конкретное задание: удостовериться, что все под контролем и нет утечки информации. Пойдешь с нами.Две минуты спустя Кэтрин выскользнула из дверей, размахивая листком бумаги с какой-то надписью. Она улыбалась.– Что это у вас? – спросил Рутерфорд.– Адрес семьи Флореса. Я сказала секретарю, что хочу послать им цветы.Рутерфорд не поверил своим ушам. Выходит, Кэтрин решила продолжить путешествие. Ее самообладание произвело на него впечатление.– Что, вот так просто – дала адрес?– Ну да, – Кэтрин усмехнулась. – Я сказала, что лично отвезу их. Поехали.Она наклонилась к своему рюкзаку и вскинула на плечо. Рутерфорд смотрел, как она сбегает по ступеням, чтобы поймать такси. В самом низу Кэтрин обернулась. Она понимала его колебания. «Джеймс, ну пожалуйста, ты нужен мне…»Она вздохнула и крикнула:– Джеймс, послушайте, давайте съездим к родственникам Флореса, а оттуда – в аэропорт. Ну не могу я вернуться домой, не проверив эту ниточку, потом никогда себе не прощу…Рутерфорду достаточно было одного взгляда на ее умоляющее лицо, чтобы позабыть о здравом смысле:– Ладно, тогда так: едем к Флоресу домой и сразу в аэропорт. И без проволочек.Кляня себя за то, что не смог отказать ей, Рутерфорд подхватил рюкзак на плечо и стал спускаться к Кэтрин. 25 Близился полдень среды, и улицы Лимы были забиты транспортом. Сегодня, как и десять месяцев в году, солнце скрывал печально знаменитый прибрежный туман, наползающий с Тихого океана и обволакивающий город белесой дымкой. Местные называют его «garoupa», что в переводе означает «ослиное брюхо». Туман не нес прохлады, а только усиливал ощущение тягостного гнета, которое создавалось зноем и вонью выхлопных газов.Маршрут Рутерфорда и Кэтрин пролегал через центр старого колониального города, который являл собой картину упадка былого величия. Они проезжали мимо красивых деревянных вилл и больших каменных дворцов, по большей части обращенных в государственные учреждения – правительственные здания и музеи.Старая Лима – маленькая, и через несколько минут такси уже ехало по грязным многолюдным улицам современного города с его уныло-невзрачными бетонными зданиями и разбитыми мостовыми. Повсюду были следы нищеты, и когда машина замедляла ход в пробках, ее со всех сторон облепляли разносчики-торговцы всякой всячины – от пластмассовых «плечиков» для одежды до зажигалок.Через двадцать минут после остановки у цветочного магазина, где Кэтрин удалось купить лилии, таксист медленно завернул за угол и направил машину вдоль узкого пустынного переулка в самом центре одного из жилых районов. Водитель то и дело крутил головой, ища нужный адрес.– Ага! Здесь, – наконец объявил он. – Вон та дверь, зеленая.Кэтрин и Рутерфорд настороженно уставились на двухэтажный бетонный дом, зажатый меж двух зданий с такими же мрачными фасадами. Кэтрин отдала заранее оговоренную сумму таксисту и выбралась из машины. Пустынная улица пугала ее. Она оглянулась и повернулась к водителю-индейцу.– А вы можете подождать нас?– Конечно, сеньорита. Столько, сколько захотите.Таксист заглушил двигатель, включил радио и с блаженной улыбкой откинулся на спинку сиденья, натянув на глаза козырек бейсболки. Кэтрин и Рутерфорд подошли к двери.Кэтрин позвонила, а Рутерфорд сделал шаг назад и оглядел улицу. Тишина успокоила его. Секунд через тридцать раздался звук поворачиваемого в замке ключа. Дверь чуть приоткрыли. В проеме показалось лицо женщины. Глаза ее были красны – наверное, от слез, подумалось Кэтрин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82