Я говорю о юристах всего Запада. Так же прекрасно и оторвано от жизни. Но в России так привыкли каждый шажок сверять с Западом, что сами уже в соплях путаемся. Когда говорят об общепризнанных нормах, то само собой имеются в виду нормы Запада. Виктор Александрович сослался на расстрел в Чечне, но это только потому, что для нас новинка – как же, в цивилизованной России! – хотя на самом деле по всему Востоку, а он постарше, побольше и даже побогаче крохотной Европы, ставят к стенке даже за воровство. Потому там воруют раз в столетие... Да, приняв законы Запада, мы вбили клин между властью и народом. Если же начнем расстреливать бандитов, то народ, конечно, поймет и одобрит, а вот интеллигенция...
– Повопит, – сказал я быстро. – Но только друг перед другом. Я ж говорю, каждый интеллигент сам бы стрелял... нет, конечно, сами ручки марать не изволят, но жаждут крови! А поговорят только из комплекса псевдообразованности. Чтоб Европа вдруг да не думала, что в России все такие дикие, Камю не читают... Просто, мол, в дикой стране живут, где правят всякие самодуры-кречеты. Но, голову даю на отрез, на самом деле такую резню примут с удовольствием. А мы получим поддержку всего народа. Не нынешнюю, пассивную, а... реальную!
Коган поежился:
– Погромы будут?
Краснохарев покосился рассерженно:
– Как вам все неймется! Двух зайцев одним камнем! И лишний раз покричать в свое удовольствие, что евреев обижают, и в Израиль загнать еще пару миллиончиков наших сограждан. А то не едут, проклятые. Там самим пахать придется, а тут на хребте русского народа ездиете...
Кречет хмыкнул:
– Тут на днях один был на приеме. Из высших сионистских... Нельзя ли, мол, как-нибудь пару погромов. Хотя бы где-нибудь на окраине. В Перми беремся организовать сами. А то в Израиле рабочих рук не хватает, а палестинцы, что у них работают, то и дело с бомбами за пазухой приходят.
Сказбуш спросил с интересом:
– И что ответили?
– Да так, – ответил Кречет туманно. – Смотря что пообещают взамен. Поддержку в отношениях со Штатами, отсрочку долга Нидерландам, еще мелочишка, о которой пока говорить рано. А мы, что ж... Вон Коган горит желанием послужить далекой прародине. Его и вздернем.
Коган поежился, потрогал шею:
– Да я как-то не очень горю...
– Зато памятник поставят, – утешил Краснохарев злорадно. – А мы, скорбя, такой агромадный венок притащим! С лентами. Хоть красными, хоть черными. А хоть с голубыми. Это ж не за какую-то Россию пострадаешь, а за свой Израиль!
Коган вздохнул:
– Ладно, уговорили. Если венок большой...
А Сказбуш сказал с неудовольствием:
– Что погромы... Морду набить, подушку распороть... Вон на Украине так всегда от мала до велика всех под корень! Начиная со Святополка Окаянного и через Хмельницкого и гайдамаков до Петлюры и Бандеры. Вы уж, Платон Тарасович, торгуйтесь как следует! Они что угодно дадут за то, чтобы им свой Израиль людьми пополнить. Хоть половину американского флота, хоть любой штат к России присоединят на правах Татарии. Кстати, у них тоже не церемонятся. А с террористами так вовсе никогда в переговоры не вступают! Штурм, и все! При задержании живья не остается...
Он завистливо вздохнул. А Коломиец посмотрел на меня косо, сказал негромко, но с такой умелой актерской значительностью, что услышали все:
– Как сказал Цукерман... или Цукерник, уж не помню точно:
Возглавляя партии и классы,
Лидеры никак не брали в толк,
Что идея, брошенная в массы, –
Это девка, брошенная в полк.
Сказбуш хмыкнул, но было видно, что благосклонно слушает и поддерживает министра культуры. А когда тайная полиция поддерживает культуру, то по моей толстой волчьей шкуре сразу бегут мурашки размером с камчатских крабов. Тайная полиция не бывает хорошей, зато культура не только бывает полицейской, но еще как бывает!
– Это сказал Губерман, – поправил Сказбуш снисходительно, но выпрямил спину и посмотрел орлом, все ли заметили, что глава ФСБ поэзию знает лучше министра культуры. – А что до идей, так всегда было. Как с идеями христианства, коммунизма, пуританства, Во что выльются идеи господина... или товарища Никольского уж не знаю, не знаю. Но памятник не поставят, точно. Может быть, как с Кромвелем: через сто лет выроют скелет и вздернут. А может, иконы нарисуют! Красивого такого, с благородным лицом и орлиным взором. Который даже в компьютерные игры резался без кодов и солюшенов.
– А если в дефматчи, – поддержал Коган с обидой в голосе, – то без подленьких патчей, когда себе бессметрие, а противнику – масдай!
Глава 6
Мирошниченко, весь из натренированных мышц, двигался легкий, как тень. Перед нами появлялись бумаги, которые он то и дело добывал из бесшумных принтеров, Марина так же неслышно подавала кофе и ставила тарелки с бутербродами.
Больше всего бумаг клали перед Кречетом. Большинство он, проглядев, передавал другим, на лбу его морщины становились все глубже. Одну распечатку пустил по кругу.
В помещении пахнуло холодным ветром. Министры мрачнели, в глазах появлялось затравленное выражение, как у зверей, загнанных в угол. Ко мне бумага пришла к последнему, по спине словно посыпали холодным колючим снегом. Внутренности похолодели от предчувствиии неминуемой беды. С пометкой «секретно» на листке сообщалось, что у западной границы спешно строится военная база. Вообще-то США не скрывали, что строят, укрепляют эту базу, такую махину не скроешь, только отрицали, что она подходит под определение «военная». А на листке стояли, в основном, цифры. Сколько тягачей, пригодных только для перевозки тяжелых ракет, сколько специалистов-ядерщиков, сколько бетонируется площадок для комплекса противоракетной обороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20