Никто из присутствующих не осмелился нарушить молчание, пока не пришла Энья. Харамис приказала ей проследить, чтобы детей и Квази уложили в постели, и тут же вышла из комнаты, не дожидаясь, пока служанка ответит.— Не следовало бы тебе упоминать о ее отце, — шепнул Майкайле Файолон, едва волшебница повернулась к ним спиной. — На твоем месте я бы вообще не заговаривал о ее семействе.
Чуть позже детей уложили спать в комнате для гостей на две стоявшие рядом узкие кровати. Харамис направилась к себе и подготовила магическую чашу с водой. «Посмотрим, что эти двое станут делать, оставшись наедине», — пробормотала она себе под нос.Сперва ничего интересного она не замечала. Майкайла, пережив столь длинный и утомительный день, быстро уснула, но Файолон долго ворочался и выглядел явно обеспокоенным.Харамис подозревала, что он припоминает сцену с Узуном и ему хочется снова сойти вниз и перед сном помириться с музыкантом. У мальчика было достаточно здравого смысла, чтобы понимать, что Майкайле меньше всего стоило бы наживать себе врага в лице Узуна.«И он прав, — подумала Харамис, — Майкайле следовало бы побеспокоиться о том, чтобы оставаться с Узуном в хороших отношениях. Даже будучи заключен в такую оболочку, как теперь, он все-таки единственный из моих советников, кто до сих пор жив. Не считая нескольких слуг-оддлингов, большей частью висли, в башне сейчас никто не живет, кроме меня и Узуна».Харамис не пыталась остановить мальчика, когда тот выбрался из постели и направился вниз. Она просто сидела и смотрела, с любопытством ожидая предстоящую бурную сцену между ними. Узун всю жизнь был необыкновенно упрям, и в высшей степени интересно, как они поладят с Файолоном.Кабинет был пуст. На огромной арфе играли отблески пламени камина. Файолон преклонил перед ней колени.— Господин Узун, — прошептал он, — умоляю вас простить мою кузину Майку. Она действительно не хотела вас обидеть. Просто так уж она устроена: никогда ни во что не верит, пока сама не изучит и не исследует. Она принадлежит к тому типу людей, что любят разбирать вещи, дабы определить принцип их работы; она не склонна принимать что-либо на веру или доверяться магии, если не видит объективных законов, заставляющих все это действовать.Узун упорно хранил молчание. Харамис с любопытством наблюдала. Затем Файолону пришло в голову (была ли это его собственная мысль или стоявший перед ним молчаливый маг внушил ее мальчику?), что если господин Узун когда-нибудь и простит Майкайлу, то лишь в том случае, если она сама принесет извинения за свои бездумные слова. Он поднялся и направился к лестнице. Харамис продолжала отслеживать его путь в магической чаше.Файолон не терял времени. Он быстро поднялся наверх в гостевую комнату и дернул безмятежно спящую кузину за рыжий локон.— Файолон? Ты чего не спишь? Еще ведь, кажется, далеко до утра. В чем дело?— Майкайла, ты должна спуститься вниз и, не откладывая дела, попросить прошения у господина Узуна.— Ты в своем уме? Да сейчас самая середина ночи! Узун наверняка спит — если только он вообще когда-нибудь спит. — Она нахмурилась. — А голос у тебя какой-то странный. Не заболеваешь ли ты? Мы все промерзли до костей, пока сюда добирались, но я, по крайней мере, сидела между Харамис и спиной птицы и была кое-как прикрыта от ветра, а тебя, видно, продувало насквозь. — Она прикоснулась рукой к его лбу и присвистнула. — Файолон, да у тебя жар. Немедленно полезай в постель!— Не раньше, чем ты извинишься перед господином Узуном.Майкайла вздохнула:— Ну хорошо. Чего не сделаешь, чтобы ты не вел себя по-идиотски. Ты ведь болен. Тебе надо лежать в постели.Она встала, надела тапочки и пошла за ним вниз по лестнице.Огонь в камине угас, и только угли таинственно мерцали в темноте. Файолон подбросил дров и раздул небольшое пламя, а тем временем Майкайла, опустившись на колени возле поблескивающей арфы, пыталась вызвать на разговор Узуна.— Умоляю вас простить меня, господин Узун. — церемонно произнесла она. — Если Белая Дама действительно выбрала меня своей преемницей, мне здесь не обойтись без друзей. И я смиреннейше прошу у вас прошения, уверяю, что не имела намерения оскорбить вас и вовсе не питала к вам недоверия.В ответ не раздалось ни звука.Комната погрузилась в тишину. Затем, издав длинный, похожий на вздох звук, струны проиграли небольшую музыкальную фразу.— Конечно, я вас с огромным удовольствием прощаю, юная госпожа принцесса Майкайла, — выдохнул он наконец. — С этого мгновения, надеюсь, мы станем друзьями. И с вами тоже, юный господин Файолон. С вашей стороны было очень учтиво постараться устранить это недоразумение.Он не сказал, но Харамис, глядя из своей комнаты, тем не менее поняла это так же ясно, как если бы Узун сам произнес эти слова, — что ему хотелось бы продлить знакомство с Файолоном. Однако Узун, конечно, понимает, что мальчик здесь не задержится.— Вы не должны чувствовать себя здесь пленницей, принцесса, — сказал Узун, будто читая мысли Майкайлы, — быть избранной на роль Великой Волшебницы — великая честь, и я уверен, что вы прекрасно справитесь с задачей, когда придет время, и сможете воспользоваться плодами хорошего обучения — роскошью, которой госпожа Харамис была лишена.— Почему она выбрала именно меня? — спросила Майкайла. — Характером я совершенно не подхожу в волшебницы.Файолон не смог удержаться, чтобы не усмехнуться. Видно, он был полностью согласен с такой оценкой.— Волшебница не выбирает свою преемницу, — объяснил Узун. — Мне кажется, выбор делает сама страна. Но в нужное время она об этом узнает, чтобы передать свои полномочия по назначению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108